Поминки по Политфаку

Не верите? Ну, смотрите сами: март 2018-го — улицы городов России заполняются сторонниками Навального, которые опротестовывают результаты президентских выборов, декабрь 2018-го — в стенах Вышки собирается первый за ее историю митинг (против блокирующих оценок). 

В июне 2019-го, пока общефедеральная протестная повестка сменяется защитой Ивана Голунова и Шиесом, а москвичи сначала борются за своих представителей в Московской городской думе (МГД) и вызволяют единомышленников-фигурантов «московского дела», студенты-политологи Вышки переживают реструктуризацию своего департамента, замену преподавателей с однозначной репутацией оппозиционеров на бывших сотрудников администрации президента и работников Института прикладных политических исследований — лаборатории Валерии Касамары, ближайшей соратницы Ярослава Кузьминова. Сама Валерия Александровна выдвигается от вуза в МГД, чем вызывает праведный гнев студентов (да и некоторых преподавателей), — ведь она же обещала, что вуз останется «вне политики»? Затем вся академическая братия спасает студента политфака Егора Жукова, недоумевает после лишения DOXA статуса студенческой организации, собирает стихийную кампанию #ВШЭПРОТИВЦЕНЗУРЫ и вытаскивает администрацию Вышки в лице неизбравшейся Валерии Касамары и возникшего ex nihilo Олега Солодухина, директора по информационной политике, на «откровенный разговор» в зале Культурного центра ВШЭ.

А пока в 2020 году россияне наблюдают за «корректировкой результатов» голосования за беспрецедентные поправки в Конституцию России, в Этический кодекс ВШЭ вносятся положения о «недопустимости причинения вреда репутации университету его студентами, администрацией и преподавателями» и фактический запрет на выступления от лица вуза без его активного согласия. Пройдет два года — за это время образовательный процесс уйдет на дистант, Ярослав Кузьминов объявит о своем уходе, его заменит бывший ректор ДВФУ Никита Анисимов, который уж и камня на камне от «юности честных зерцал» не оставит. Своевременно появятся сливы разговора проректорки Касамары с гадалкой (Валерия Александровна назовет его фейком), а затем компрометирующее видео, так что в декабре 2021 года ей придется покинуть свою должность.

В 2022 году в том же зале Культурного центра соберутся те же студенты-политологи, которые все это время совмещали учебу, стажировки и планы на будущее с протестами и борьбой за право сохранить в стенах вуза атмосферу свободы. Программу, изобличенную Владимиром Соловьевым как «майдановское подполье» и «террористическая группировка», заканчивали студенты, которые несли надежду о том, что прикоснутся к «лучшему политологическому образованию в России».

В зале-амфитеатре на 500 человек, с рядами велюровых синих кресел, собрались аналитики-разрабочи_цы, менеджер_ки оппозиционных и провластных политических объединений (от «Новых людей» до команды Навального), редактор_ки крупных оппозиционных медиа, сотрудни_цы действующих банковских систем или бывших структур McKinsey и других консалтинговых фирм, исследовательни_цы и предподаватель_ницы. Их имена по очереди называет ведущая, после чего они, придерживая мантии, спускаются за аттестатом на подмостки. Фотографируются, обнимаются со слегка растерянными преподавателями.

Промежутки этого ритуала сотрудники вуза заполняют прощальными речами, причем интонационно разделить их можно на два вида: эпистолярные, которые восхваляют знания и навыки, обретенные студентами, и лирические. Авторы последних признаются выпуску 2022 года в любви — как людям, с которыми они делили статус очевидцев растянувшейся на 4 года катастрофы, — и как бы иносказательно призывают не отчаиваться на фоне войны, которая обессмыслила высшее политологическое образование и, вероятно, сломала их планы на строительство политической системы в «прекрасной России будущего».

Под хиты прошлого десятилетия (хотя, наверное, атмосфере заговорщиков напополам с семьей, отчаявшейся от абьюза, больше подошла бы Emmeleia от Dead Can Dance) преподаватели напоминают, что университет — «это со-бытие в жизни каждого», а потому изъять этот опыт и сообщество не может никто. Или предлагают иначе взглянуть на социальную функцию религии и вместо источника жертвоприношений, крестовых походов и терроризма отнестись к ней как к незамысловатому инструменту для формирования доверия, который снижает шанс на уничтожение незнакомцев. Заведомо видеть в незнакомце друга, который разделяет наши ценности, а не подозревать его во всевозможных смертных грехах — вот последний завет, который в этой речи упоминается как наследие религий.

Стопка дипломов на столе исчерпана — и вместо преподавателей-наставников на сцену приглашают одного студента, Никиту Смирнова — стать голосом «поколения-22» и выступить с прощальной речью. С заметной нервозностью, но голосом влюбленного Никита читает:

Уже после официальной части преподаватели и студенты смешиваются. Некогда разъединенные академической субординацией, они обмениваются эсхатологическими прогнозами на будущее политфака, посетуют на нынешний 3 курс, «который уже не помнит отголосков Болотной и ничего зазорного в работе на администрацию президента не видит», выпьют за курьезные эпизоды с лекций и семинаров, потанцуют и немного, очень аккуратно, поделятся надеждой. Мол, да, нас всех обуял страх, а некоторых пробирают панические атаки. Теперь нам осталось найти в себе смелость и заручиться терпением.