Дурной реестр заразителен

Слуцкий сыродельный комбинат ежесуточно производит, если верить его официальному сайту, 130 тонн сыра и такой же объем сливочного масла. Но в Казахстане, куда для продажи отправляется значительная часть продукции комбината, предприятие будут знать по другой цифре — 111. Именно под этим номером белорусы попали в казахстанский реестр «иноагентов» (официально — «Реестр лиц, получающих деньги и (или) иное имущество от иностранных государств, международных и иностранных организаций, иностранцев, лиц без гражданства, подлежащих опубликованию»), который на минувшей неделе опубликовал Комитет государственных доходов, структура при министерстве финансов. 

Публикация списка тех, кто работает в Казахстане за счет иностранных грантов, не стала большой неожиданностью, поскольку об этом намерении Минфин предупреждал еще в начале года. Сама необходимость отчитываться перед государством за деньги, полученные не из Казахстана, существует уже пять лет — делать это должны неправительственные организации (то есть, как правило, независимые медиа и правозащитные организации). 

«Сведения предоставляются лицами, деятельность которых направлена на оказание юридической помощи, изучение и проведение опросов общественного мнения, социологических опросов (подпункт 1 пункта 1 статьи 29 Налогового кодекса). В 2022 году внесены поправки в статью 29 Налогового кодекса, согласно которым Комитет государственных доходов публикует на своем интернет-ресурсе реестр лиц, получивших деньги или иное имущество из иностранных источников», — говорится в официальном сообщении Минфина.

Что изумило всех, так это критерии подбора тех, кто попал в реестр. Грубо говоря, критериев нет: в списке лиц с иностранным финансированием оказалось 240 организаций и индивидуальных предпринимателей, среди которых только примерно половина отвечает формальным запросам самого Минфина. По понятным причинам это в основном медиаплощадки вроде Internews, правозащитные организации наподобие Казахстанского международного бюро по правам человека, а также часть независимых СМИ, пользующихся иностранными грантами. Остальные — структуры вроде того самого Слуцкого сыродельного комбината, представительства компании «Мицубиси», Федерации парапауэрлифтинга, Нижегородского химико-фармацевтического завода, а также российского Газпромбанка. Из наиболее крупных медиаорганизаций в списке есть агентство Reuters. В то же время

Азербайджанский культурный центр есть, а славянского — нет. И далее по тому же принципу.

На самом деле, логика попадания в список заключается в следующем. Юридические лица, работающие с иностранным финансированием (в 2018 году таких было 425), должны сдавать отчетность по специальной форме 018. По законодательству это касается тех, кто собирает социологические данные, оказывает юридическую помощь или производит и распространяет информацию. Последний пункт позволяет подвести под эту форму вообще любую организацию (ведь рекламный ролик или собственный сайт — это тоже распространение информации), которая хоть когда-то имела дело с иностранными деньгами. На деле же форму 018 сдают далеко не все (по разным причинам: не знают о такой необходимости или хитрят), и отследить все поступления средств из-за рубежа Комитет госдоходов пока не в состоянии. В итоге в список «иноагентов» вошли те, кто добросовестно сдал отчетность, не представляя, что их таким образом прославят на всю страну. 

Основной спор в республике сейчас идет насчет того, можно ли считать этот реестр именно списком «иноагентов». Министр финансов страны Ерулан Жамаубаев в конце мая заявил, что такой термин в Казахстане не предусмотрен: «Если кто-то получает иностранное финансирование, пожалуйста, дайте декларацию, больше ничего не надо». И на самом деле это слово публично стали использовать журналисты — из-за схожести с российским аналогом. Однако, если не считать того, что это именно список, других общих черт у двух реестров пока нет. В Казахстане список составляется раз в полгода (правда, непонятно, будут ли из него уходить организации, у которых за прошедшие 180 дней не было иностранного финансирования); его курирует не Минюст, а «мирное» министерство финансов; у попавших в реестр нет необходимости ставить какие-то плашки или пояснения на своих ресурсах. Даже дополнительную отчетность сдавать не надо, кроме той, что уже определена законодательством пять лет назад. Иными словами, реестр «иноагентов» скорее вызывает насмешки, чем оказывает пугающий эффект (не говоря уже о том, что названия некоторых организаций там написаны с грубейшими ошибками). 

Но безобидность подобного реестра мнимая. 

Да, сейчас законодательство не предусматривает ограничений в отношении попавших в реестр структур. Однако чем сложнее будет складываться ситуация в политике или экономике страны, тем больше появится соблазна эти ограничения ввести. За примерами далеко ходить не надо: в 2029 году в Казахстане должны состояться президентские выборы (правда, за всю историю республики они ни разу не проводились в срок). Действующий президент Касым-Жомарт Токаев неоднократно подчеркивал, что не будет выставлять свою кандидатуру, однако электоральная история Казахстана учит, что ситуация может измениться в любой момент. Но даже если нет, на проведение операции «Преемник», традиционной для стран, которые испытывают проблемы с демократией, обычно бросают большие ресурсы — в том числе потому, что мониторингом предвыборных нарушений занимаются те самые неправительственные организации (и значительная их часть попала в список лиц с иностранным финансированием). Объявление выборов стратегическим мероприятием, к наблюдению за которым не могут быть допущены иностранцы и аффилированные с ними лица, — такое на территории СНГ уже проходили. Из процесса можно исключить и независимых журналистов: 

Достаточно запретить аккредитацию СМИ с иностранным финансированием — и проблема решена. И если для этого понадобится ввести законодательство об «иноагентах», государству потребуется сделать лишь один дополнительный шаг, вся остальная база уже будет готова. 

Другими словами, нынешний список — подвешенный топор, готовый опуститься в любой момент. Не стоит забывать и о том, что в реестр со временем могут войти и физические лица (в частности, с 1 января 2025 года в Казахстане вводится всеобщее декларирование доходов, что позволит Комитету госдоходов куда лучше отслеживать финансовые потоки). И хотя того уровня государственной паранойи, которая свойственна нынешней России, в Казахстане нет, сам факт попадания в такой реестр может быть воспринят как «черная метка». Хоть сам президент Токаев и ездит вовсю с визитами на Запад (на неделе был в США, вскоре планируется поездка в Германию) и сейчас финансирование иностранцами не является проблемой, попытка применить старую стратегию «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст» налицо. Только под подозрением не госструктуры, — которые также активно используют иностранную помощь, но не обязаны отчитываться об этом, — а обычные казахстанцы. Даже если они всего лишь купили один брусок из ежедневно производимых 130 тонн сыра Слуцкого сыродельного комбината.