Кто дает газу

Противоречивые цели России

В 2015 году в Париже под бурные овации делегатов было подписано международное соглашение по климату. Оно пришло на смену Киотскому протоколу, активная фаза которого закончилась в 2012 году. Принятие обязательств на период после 2012 года ждали еще в 2009-м на переговорах в Копенгагене, но тогда странам не удалось договориться, поэтому на проводимый шесть лет спустя саммит в Париже возлагали столько надежд. 

Когда стало ясно, что участникам делегаций удалось выработать текст документа, президент России Владимир Путин вылетел в Париж, но опоздал и не оказался в числе глав-государств на традиционной фотографии по случаю конференции. Тем не менее, Путин выступил и сделал заявления, которые до сих пор повторяет он сам, а вслед за ним — и российские чиновники.

Восемь лет назад в Париже президент заявил, что за счет модернизации к 2012 году Россия снизила выбросы парниковых газов относительно уровня 1990 года. «Благодаря этому [действиям России] в атмосферу не попало около 40 миллиардов тонн эквивалента углекислого газа», — сказал Путин, но умолчал, что в основном это произошло из-за развала экономики СССР и падения производства. 

Далее президент обозначил цель России по сокращению выбросов парниковых газов. «К 2030 году рассчитываем уменьшить выбросы парниковых газов до 70 процентов от базового уровня 1990 года», — сказал Путин. Комментируя это заявление, эксперты многократно говорили, что цель России была выполнена еще до ее оглашения. Уровень выбросов парниковых газов России в 2017 году составил 2,35 млрд т CO2, то есть 52% от уровня 1990-го.

Сейчас эксперты обращают внимание, что заведомо заниженная цель России, где за базу взят год обвального падения экономических показателей, позволяет стране не снижать выбросы, а наращивать, если отсчитывать от текущего уровня. «То есть в духе Парижского соглашения было бы сокращать выбросы от текущего момента, чтобы спасти климат, а Россия заявляет, что она и так исторически сильно сократила, поэтому может еще и нарастить процентов на 40 выбросы к 2030 году», — поясняет эксперт (все эксперты говорили с «Новой-Европа» на условиях анонимности. — Прим. ред.). 

26 октября этого года президент Путин утвердил обновленную Климатическую доктрину РФ, которая сменила аналогичный документ 2009 года. В ней осталась цель по снижению выбросов, озвученная в Париже. Но зато оказалось формализованным намерение стать климатически нейтральной страной к 2060 году. Об этом Путин сказал два года назад в преддверии конференции COP 26 в Глазго, но с тех пор цель оставалась не оформленной документально. Климатическая нейтральность означает, что объем выбросов парниковых газов России будет равен объему их поглощения. 

— удивляется эксперт. 

Также к 2060 году достичь климатической нейтральности собираются Казахстан, Саудовская Аравия, Китай и другие страны; Индия хочет достичь баланса между выбросами и поглощением к 2070 году, у США и ЕС более амбициозные цели — к 2050-му, а у Финляндии — к 2035 году. 

В ожидании мирового провала

Но на конференции в Дубае подводить итоги будут не в отношении климатической нейтральности, а в отношении взятых обязательств по снижению странами выбросов парниковых газов в текущем десятилетии. И будут смотреть, как страны усилили свои обязательства по сокращению выбросов.

Представители стран, которые соберутся в Дубае, скорее всего, констатируют фиаско в так необходимом решительном сокращении выбросов. Несмотря на взятые добровольные обязательства в рамках Парижского соглашения, успехи в предотвращении изменения климата очень скромны.

Крупнейшие эмитенты парниковых газов в атмосферу: Китай, США, Индия, ЕС, Япония, Россия, Индонезия и Бразилия. Замыкает группу лидеров по выбросам международный транспорт. Он традиционно выделяется из национальной отчетности. На этих эмитентов приходится более 55% выбросов.

По данным Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), для выполнения целей Парижского соглашения к 2030 году выбросы парниковых газов надо сократить на 43%. В этом случае повышение температуры планеты удастся удержать в пределах 1,5 градусов. Однако такое сокращение невероятно. Даже если страны выполнят принятые на себя обязательства, выбросы сократятся максимум на 10–15%, а пока их количество растет. 

За время действия климатической конвенции ООН (а это тридцать лет) единственное, чего удалось добиться странам, — сокращения темпов роста выбросов. В текущим столетии снижение глобальных выбросов на 4,7% отмечалось только в 2020 году по отношению к 2019 году (из-за пандемии), в 2021 году эмиссия вернулась на допандемийный уровень, в 2022-м — выросла. В 2023 году концентрация углекислого газа в атмосфере из-за действий человечества достигла 412 ppm и стала рекордно высокой за последние 23 миллиона лет. 

Но Россия никогда не посыпает голову пеплом и не винится в своем значимом вкладе в глобальное потепление и связанный с ним ущерб. Представители страны указывают на то, что свою цель по сокращению страна выполнила, а уж заниженная она или нет — неважно. Остальные страны даже этим похвастаться не могут. 

— поясняет эксперт позицию РФ.

Кроме того, Россия, когда Путин подписал обновленную климатическую доктрину, формально обновила в преддверии переговоров обязательства по сокращению выбросов. «Обновила — в российском понимании. Еще раз переписала старые [обязательства], но в новой доктрине. Освежила, можно сказать, бумагу», — подчеркивает источник.

Альянсы стран или компаний?

Начиная с конференции в Глазго в 2021 году, изменился подход к переговорному процессу. Ранее страны пытались выработать общее решение, но это оказалось трудным и малоэффективным занятием. Переговоры тормозились из-за политических противоречий и бесконечной торговли переговорными позициями между странами. В конце концов решено было двигаться к сохранению климата путем создания различных альянсов, а не ждать окончательного согласования общих решений.

Например, в 2021 году по инициативе ЕС и США был создан альянс по сокращению выбросов еще одного парникового газа, метана, — Global methane pledge. 152 страны, в том числе США, Австралия, Канада, Франция и Германия, присоединились к антиметановому сообществу. В Глазго даже Россия рассматривала возможность участия в этой инициативе, но сейчас речи об этом не идет. «А вот президент Казахстана Токаев, напротив, собирается на переговоры. Он тоже может поддержать альянс, и это будет очень красивый ход», — считает эксперт, знакомый с ситуацией.

Еще один специалист отмечает, что на COP 28 США и Китай могут выйти с инициативой альянса, чья цель — способствовать значительному увеличению доли возобновляемой энергетики (ВЭИ) в мировой электрогенерации, к которому, с очень большой вероятностью, присоединится множество стран. Предположения эксперта основаны на заключенном в ноябре соглашении между Китаем и США, в котором страны договорились стремиться к утроению объема ВИЭ в мире к 2030 году. «США и Китай собираются увеличивать мощность ВИЭ в глобальном масштабе, а что предлагает Россия? Не трогайте нас с нашим газом и углем. Никакого элемента преобразования мира в идеях РФ нет», — полагает эксперт.

Тем не менее, есть климатическая инициатива, к которой присоединилась и Россия. Это произошло в 2021 году в Глазго. Россия подписалась под декларацией по лесам и землепользованию. Помимо РФ, среди подписавших находятся Бразилия, Великобритания, Индонезия, Китай, США, Турция, Шри-Ланка, Япония, государства Африки, ЕС и Океании. На территориях этих стран — 75% лесов планеты. «Россия даже предполагает за счет лесов вдвое увеличить поглощение СО2 к 2030 году, но как — всё еще неясно. Неясно, как страна собирается выполнять свои же цели», — отмечает эксперт. 

Между тем другие эксперты полагают, что Россия способна, в конце концов, предложить странам БРИКС и ШОС (а может быть, еще каким-то странам не первого ряда) климатические инициативы и альянсы. 

Возможно также, что наблюдательная позиция России может сыграть роль на переговорах. «Намерение войти в альянс, риск выйти, риск заблокировать какое-то решение — это всё играет роль в переговорном процессе. Даже оставаясь по большей степени наблюдателем, Россия может повлиять на происходящие процессы, хоть и в небольшой степени», — поясняет эксперт возможности РФ на переговорах.

Не исключено, что не страна, а российские компании будут присоединяться к альянсам, полагает эксперт, знакомый с ситуацией. Предположительно, ОАЭ предложат компаниям нефтегазового сектора в Дубае подписать хартию, которая будет содержать пункты, связанные с энергопереходом, то есть отказом от ископаемого топлива и превращением нефтегазовых компаний в энергетические с сокращением выбросов (в основном метана). «Подобная инициатива для «нефтяных» ОАЭ вполне предсказуема. Лучше предложить нефтяникам, у которых есть деньги, ключевую роль в энергопереходе, чем бесконечно стыдить их изменением климата. Ряд российских компаний отрасли высказывал заинтересованность в присоединении к инициативе», — рассказывает эксперт.

Косвенно предположение эксперта подтверждает утечка документов подготовки COP 28, в которых говорится о мероприятиях по вопросам нефтегазодобычи.

Слабая позиция

По мнению экономиста, специалиста по вопросам низкоуглеродного развития Игоря Башмакова, которое он выразил на семинаре «Финансовые и социальные аспекты глобальной климатической повестки в преддверии Конференции ООН по климату — 2023» в Институте международной экономики и международных отношений (ИМЭМО), у России «очень слабая и бледная» позиция на переговорах в Дубае. Страна не собирается предлагать никаких серьезных инициатив и альянсов. 

Экономист Игорь Макаров, выступавший на том же мероприятии, добавляет, что слабость позиции России на переговорах может быть также связана с отсутствием мощного пула экспертов в стране. Количество российских специалистов по сокращению выбросов и адаптации отличается в разы от развитых стран, а также от Индии, Китая и ОАЭ. Он также отмечает, что стратегия для международных переговоров формируется на основе внутренней политики, а в России нет видения страны к 2035–2050 году в контексте климатических изменений. 

Приходят новые экономические отрасли, а Россия до сих пор не сформулировала, какие из них она будет развивать. Это вопрос не к делегации, а к общему целеполаганию внутри страны», — считает Макаров. 

Башмаков считает, что с такой позицией на переговорах вряд ли стоит ожидать успехов в продвижении Россией климатической повестки в БРИКС.

Оставьте нас в покое

Между тем один из экспертов полагает, что отсутствие активной климатической позиции и есть позиция России.

«Мы обещаем когда-то в далеком будущем что-то сделать, но в ближайшее время не планируем выбрасывать более 70% от уровня 1990 года. С этой позицией согласно большинство игроков внутри РФ. Наращивание выбросов не влечет никаких санкций внутри страны, а внешнее регулирование неясно когда будет действовать. Кремль не хочет заявлять амбициозную позицию. Можно пересматривать климатическую доктрину, менять в ней запятые местами и всё равно ничего не делать или делать только формально», — говорит эксперт.

Специалист отмечает, что в 2020 году в России обсуждалось введение относительно жесткого углеродного регулирования, которое бы стимулировало компании сокращать выбросы. На деле же в 2022 году была введена лишь система отчетности о выбросах и скромный вариант платы за выбросы в отдельно взятом регионе — в Сахалинской области.

Россия также успела разработать критерии проектов, которые могут быть признаны климатическими. «Но страна отстала в этом лет на 10, а критерии не соответствуют нынешним реалиям. Проекты перехода на газ в России признают климатическими, а в мире — нет; проекты по строительству солнечных станций вместо дизельных генераторов в России признают, в мире — нет. Мировая практика предполагает инновации в сохранении климата, а не экономически целесообразные решения на основе уже давно известных технологий. То же самое с сохранением лесов: Россия не предлагает никаких оригинальных проектов», — отмечает эксперт. 

Единственное, что Россия действительно продвигает на климатических переговорах, — это строительство новых АЭС как способ сохранения климата. Однако у атома довольно слабые перспективы внедрения в мире. Сейчас доля АЭС в глобальной выработке электроэнергии — менее 10%. Нарастить эту цифру на несколько процентов можно, но строят одну станцию более десяти лет за десятки миллиардов долларов, а потом страна получает сложную технологию с проблемой утилизации отходов и высокими экологическими рисками. Например, почти все зарубежные проекты России — это атомные станции, которые строят на кредиты РФ. Вместо АЭС удобнее вкладывать в солнечные и ветровые генерации, они в разы дешевле, проще, и построить их можно за 1–2 года, поясняет эксперт.

В России же предпочитают «не замечать» этого указания в соглашении», — говорит эксперт. 

Другой аналитик считает, что «Росатом» и отдельные державы, которые продвигают АЭС в мире, «раздувают» значение этого источника энергии в вопросе сохранения климата. На самих переговорах атомная энергетика не обсуждается, весь шум вокруг нее сосредоточен на мероприятиях, проходящих на стендах стран-участниц, и в интервью атомщиков.

Вместе с «Росатомом» представлять Россию на COP 28 будут «Сбер», «Норникель», «Сибур», РЖД, «РусГидро», «Алроса», «Полюс», «Северсталь» и Фонд Андрея Мельниченко — угольного магната России. Все эти компании будут представлены на стенде России на COP 28.

По мнению специалиста, глобальных, знаковых решений от форума в Дубае никто не ждет. «Сейчас идет техническая, методологическая работа. Акцент сместился с политической части на разработку механизмов, которые позволяют привлечь деньги в климатические проекты и сделать сами проекты. Огромное значение на переговорах стали иметь инвесторы. Российская делегация будет играть на главном климатическом событии 2023 года очень скромную роль», — подытожил эксперт.