«Я не могу найти мужскую работу, меня там изобьют. Но и на женскую не берут»

Дари, трансгендерная женщина, 28 лет, юг России

Дари еще с детства говорила о себе в женском роде и тяготела к тем образам и хобби, которые традиционно ассоциируются с женственностью, например, просила покупать ей женскую одежду. Подрастая, Дари начала понимать, что мир вокруг довольно нетерпим к непривычным проявлениям идентичности. 

— С раннего возраста я поняла, что об этом нельзя говорить, никому нельзя рассказывать, потому что это неправильно. Такое ощущение я несла в себе практически всю жизнь, — признается девушка. 

Дари говорит, что начиная с подросткового возраста много лет страдала от внутренней гомофобии и трансфобии. Чтобы компенсировать эти ощущения, она старалась, наоборот, ярче подчеркивать свою маскулинность, вести «мужской» образ жизни. 

— делится Дари. 

Апогеем многолетнего внутреннего конфликта для Дари стала попытка суицида. Именно этот эпизод заставил девушку понять, что пора кардинально менять свою жизнь. Дари рассказала о своей идентичности нескольким друзьям, которые ее поддержали, а затем начала переход. 

В феврале 2023-го Дари прошла комиссию у психиатра и получила диагноз F64 («транссексуализм»), на основании которого врачи в России еще могли оказывать трансгендерным людям необходимую помощь по приведению тела в состояние, соответствующее идентичности. 

Справку о «транссексуализме» Дари удалось сделать онлайн, будучи не в России. А вот получить онлайн справку по форме 087/у для смены гендерного маркера было невозможно, и сделать ее девушка не успела. 

После консультации с психиатром и эндокринологом Дари начала принимать гормональную терапию, параллельно с головой окунувшись в активизм. После принятия закона о запрете трансперехода назначать трансгендерным людям гормональную терапию стало незаконно, но лазейки в законодательстве всё еще есть. 

Так, женские гормоны в аптеках продаются без рецепта. Правда, по словам девушки, их стоимость взлетела почти в пять раз. Чтобы покупать препараты в той дозировке, с которой Дари начинала курс, ей бы пришлось тратить около 15 тысяч в месяц на лекарства. Из-за роста цен Дари перешла с таблеток на инъекции. 

— Инъекции продаются нелегально. Есть люди, которые в домашних условиях вырабатывают гормон, а потом рассылают по знакомым. Я точно не знаю, как они это делают, вроде на основе каких-то масел, — говорит Дари. 

Такой кустарный препарат обходится гораздо дешевле аптечного: за полугодовой объем инъекций девушка платит 3 тысячи рублей. 

По словам Дари, она противница самолечения и самостоятельного назначения гормонов. После запрета трансперехода она и дальше продолжает неофициально общаться со своим эндокринологом и высылать раз в несколько месяцев результаты анализов. Принимать сделанные на дому препараты эндокринолог Дари не рекомендовала, но сказала, что указанные состав и дозировка девушке должны подойти. 

— Она сказала, что могу принимать на свой страх и риск, — делится Дари. 

Хотя внешность Дари уже сильно изменилась под влиянием гормональной терапии, в документах у нее остается «мужской пол», и поменять эту графу нельзя. Это сильно усложняет девушке жизнь. В частности, уже несколько месяцев она не может найти работу.

— говорит Дари. 

Единственным выходом Дари видит для себя эмиграцию, сейчас она собирает документы и копит деньги. Единственный плюс в том, что новое имя так и не стало официальным и не зафиксировано в документах, — безопасность. 

— От своего нынешнего имени я веду активистский блог, — объясняет Дари. — Я понимаю, что рано или поздно мне за этот блог прилетит. Поэтому если я попробую поменять даже только имя, то мне прилетит практически сразу. А так, пока они всё найдут… Пусть они этого несуществующего человека штрафуют и объявляют в розыск, — говорит девушка. 

Роман, небинарный человек, 25 лет, Таиланд

По образованию Роман психолог. Сейчас он формально числится аспирантом в СПбГУ, но закончить учебу в российском вузе ему вряд ли удастся. Дело в том, что диссертация Романа посвящена формированию идентичности у трансгендерных людей. 

— Нам с научным руководителем уже в трех журнала отказали в публикации, плюс меня не допускают на экзамен, — делится Роман.

По словам Романа, такие «идеологические чистки», связанные, скорее всего, с запретом «ЛГБТ-пропаганды», проходят не только в СПбГУ, но и в других вузах страны. 

— Редакторы некоторых журналов открыто говорят, что им просто страшно что-то подобное публиковать. Есть московский журнал, который отказывается брать работы, если там просто слово «гендер» используется, — говорит Роман. 

До вступления в силу закона о запрете «ЛГБТ-пропаганды» Роману вполне комфортно жилось в Санкт-Петербурге. Он публиковал научные статьи, проводил лекции и публично участвовал в разных профессиональных и активистских мероприятиях. 

Также запрет трансперехода сильно отразился на карьере Романа. 

— вспоминает Роман.

Признание ЛГБТ «экстремистской организацией» стало для Романа и его партнера последней каплей, чтобы решиться покинуть Россию. 

Сейчас пара живет в Таиланде и ждет решения по визе в ЕС. Партнер Романа ведет видеоблог на ютубе, где рассказывает о своих буднях, идентичности и жизни в новой стране. Еще год назад Роскомнадзор внес блог в реестр запрещенных в России. 

Паё, трансгендерный мужчина, 22 года, Поволжье

Паё — один из тех, кто успел «запрыгнуть в последний вагон» и поменять документы на «мужские» незадолго до вступления соответствующего запрета в полную силу. Юноша признается, что не планировал делать юридический переход еще какое-то время, но новости о грядущем запрете заставили его принять решение быстро. 

— Для моего трансфобного окружения это не очень приятные изменения, поэтому я планировал сделать [юридический переход] позже. Первые полгода мои родственники об этом не знали. Но потом, как и следовало ожидать, узнали. В итоге они порвали все контакты. Хотя до этого относились ко мне без насилия, хорошо и с заботой, — рассказывает молодой человек.

Совершать медицинский переход или в целом как-то радикально менять собственную внешность Паё пока не планирует, хотя признается, что непонимание окружающих иногда наталкивает на такие мысли. 

— Меня самого всё устраивает в моей телесной кондиции. Единственное, что меня не устраивает, — это что общество воспринимает это не совсем так, как нужно.