Исключительная мера

По словам адвоката Олега Телегина, постановление даст возможность оспорить региональные законы об умерщвлении животных, но всё еще не обеспечивает стопроцентную защиту бездомных собак и кошек.

— Сейчас уже в пяти регионах оспариваются [локальные законы]. Можно идти [в суд], но сначала нужно смотреть, какой закон, что в нём не так, — говорит юрист. — Допустим, в Бурятии предусмотрено умерщвление после 30 дней с размещения животного в пункт временного содержания — тут позиция Конституционного суда не в пользу этого закона. То же самое в Астрахани. Каждый конкретный случай надо рассматривать отдельно.

В своем постановлении Конституционный суд указал, что умерщвление животных возможно только в исключительных случаях. Вопрос в том, что понимать под исключительным случаем.

— Это придумают местные власти; думаю, они могут, — добавляет Телегин. — У нас нет единой методики определения признаков немотивированной агрессии. Зоопсихологи говорят, что немотивированной агрессии у животного быть не может, всегда есть причины. Немотивированной агрессия может быть только у больной собаки, у которой проблемы с головой: например, опухоль головного мозга, которая давит на какие- то центры.

Телегин объясняет, что между эвтаназией животных и намеренным убийством есть большая разница. В большинстве случаев зоозащитники согласны, что усыплять животное разумно, если оно нежизнеспособно и страдает или представляет реальную опасность для окружающих: например, болеет бешенством и может вызвать его эпидемию в популяции.

— Если животное жизнеспособное и здоровое, как в Бурятии, но его никто не забрал в течение 30 дней, по бурятским понятиям его надо за это умертвить. Мы выступаем против этого, — говорит Телегин. — На мой взгляд, все эти законы [об умерщвлении] принимаются там, где не сработал федеральный закон. А почему не сработал? Потому что животными никто не занимался, хотя деньги, которые на это выделялись, освоены. Есть Казань, Нижний Новгород, где всё прекрасно.

Зооволонтерка «Собаки счастья» Стелла Овсоян рассказала, как проходили заседания, на которые она приходила со стороны истцов.

— Я очень переживала, что у нас, как и во многих регионах, судья окажется на стороне правительства, администрации и так далее. Но нам очень повезло. Судья, которая рассматривала нашу позицию и позицию администрации, действительно пыталась вникнуть во всё это, — удивляется Стелла. — Мы были очень сильно воодушевлены тем, что дело отправили в Конституционный суд.

Стелла вспоминает, что на заседаниях часто присутствовали сторонники поголовной эвтаназии животных: они приносили плакаты и не разговаривали с зоозащитниками.

— Наш регион, как и защитники животных по всей России, ждал решения этого вопроса. Сейчас мы, можно сказать, вернулись в начало. То есть был федеральный закон (ФЗ-498 «Об ответственном обращении с животными». — Прим. ред.), который уже утвердил, как правильно работать с животными, что делать. Наш регион не использовал все меры, которые прописаны в федеральном законе. И мы надеемся, что суд, который еще будет, [заставит] вернуться к практике ОСВВ (отлов, стерилизация, вакцинация, выпуск на улицу. — Прим. ред.).

Руководительница фонда «Собака счастья» Дарья Зайцева напоминает, что локальные законы об эвтаназии бездомных животных не касаются тех, кто содержится в частных приютах. Однако говорить об однозначной победе зоозащитников на муниципальном уровне еще рано.

— К сожалению, в решении Конституционного суда есть такой загадочный пункт, как «экстраординарные ситуации», — отмечает Зайцева. — Свойство нашего законодательства — прописывать какие-то абсолютно резиновые формулировки, под которые можно подтянуть всё, что угодно. И если они [местные чиновники] зацепятся за эту формулировку, то, вполне возможно, начнут раздувать, что у нас в регионе «экстраординарная ситуация» и всё время требуются экстраординарные меры.

Однако, по мнению Дарьи, постановление Конституционного суда — неплохой инструмент для взаимодействия с местными властями: «Это как минимум пресекает возможность умерщвления животных по принципу их невостребованности».

Соня Мустаева специально для «Новой газеты Казахстан»