«Война вторглась в их повседневность»

На отношение жен и матерей мобилизованных к войне не повлияло даже недовольство Минобороны РФ и российскими властями в целом

Общим для матерей четырех срочников и одного мобилизованного молодого мужчины, которые не выступали против войны, было базовое доверие государству и, соответственно, государственным институтам, в частности, институту армейской службы.

Матери срочников рассказали, что их сыновья даже не рассматривали возможность уклонения от армии. При этом у большинства из молодых людей были серьезные проблемы со здоровьем, которые должны были стать преградой для прохождения ими срочной военной службы или мобилизации.

Оправдывающие войну матери начинали действовать, когда понимали, что их сыновьям грозит реальная опасность, например, из-за резкого ухудшения здоровья ввиду обострения хронического заболевания или угрозы отправки в зону боевых действий, пишут авторы исследования. Если ситуация не разрешалась сама собой, эта группа женщин звонила в часть и писала запросы в различные государственные органы, обращалась к некоммерческим организациям, чтобы получить совет, помощь в оформлении документов или консультацию адвоката.

Все матери военнослужащих, с которыми удалось поговорить исследователям, испытывали сильную тревогу, страх и отчаяние. 

В некоторых случаях женщины признавались, что стали по-другому смотреть на вещи, однако они не могли четко сформулировать свою критику по отношение к государству и армии.

Родственники — противники войны, — напротив, часто пытались отговорить своих близких от армии. Но их действия во многом зависели от того, как менялись взгляды и установки тех, кому они помогали. Противники войны действовали совсем не так, как оправдывающие войну матери срочников и мобилизованных. Только некоторые из них использовали легальные методы борьбы: например, писали или звонили в часть или военную прокуратуру.

Противники войны не полагались на официальные источники, а предпочитали искать информацию в открытых источниках и самостоятельно изучать законы. Некоторые обращались к независимым организациям.

Жены и матери мобилизованных радикализировались, когда поняли, что обладают гражданскими правами

Авторы исследования обнаружили, что ключевым фактором объединения этой группы граждан стала не политика. Матери срочников почувствовали, что у них есть что-то общее с другими матерями, и сочли, что их социальный статус дает им право оспаривать решения государства, когда то угрожает их детям.

Вторая часть исследования посвящена участницам организации «Путь домой», большая часть которых — молодые женщины из разных регионов России, которые не интересовались политикой до начала полномасштабного вторжения. Не получив ответов от чиновников о судьбе своих близких, они стали объединяться с родственницами мобилизованных из разных частей России.

Участницы «Пути домой» рассказали исследовательницам, что их партнеры служили источником не только финансовой, но и эмоциональной и социальной стабильности. После того как мужей отправили на войну, воспитание детей и быт целиком и полностью свалились на плечи женщин. Кроме того, отмечается в исследовании, новая жизнь женщин, чьих партнеров забрали на войну, значительно отличалась от той, что они вели раньше.

Одним из ключевых выводов исследования стало то, что участие женщин в коллективных инициативах не зависело от их политических взглядов. Родственницы мобилизованных объединялись не вокруг антивоенных идей, а из-за общего опыта потери контроля над судьбой своих близких и ощущения социальной изоляции. Они чувствовали, что государство не только забрало их мужей и сыновей, но и лишило их возможности влиять на ситуацию.

Именно опыт публичности, благодаря которому о движении «Путь домой» заговорили СМИ, и осознание того, что их близкие могут не вернуться с фронта живыми, заставили его участниц перейти от петиций и просьб к публичной критике власти и акциям протеста.

На протесты также могут выйти матери срочников — когда их детей начнут массово отправлять на фронт

«Новая газета Европа» приводит фрагмент выводов по итогам исследования.