Вторая эвакуация

В момент первого прилета остановились часы

— Первая запущенная по Днепру ракета упала в трех километрах от нашего дома. От прилета по аэропорту открылись окна и двери в комнате стариков. Родители к тому моменту уже несколько лет практически не покидали квартиру.

От первого взрыва (примерно в пять утра) мы проснулись, а второй я уже лицезрел из окна. Аккурат напротив нашей спальни легла хорошая такая, большая ракета. Если бы оператор выстраивал камеру, то взрыв оказался бы прямо по центру кадра. Как и полагается — ножка, внизу разгорается пожар, а сверху — гриб. Довольно страшно.

Остановились часы, что весьма символично, поскольку прошлое на этом закончилось. 

Мы с женой пошли за продуктами — соли и сахара уже не было, но водой запастись успели. Родителей надолго оставить нельзя, бывало, выедешь в город по делам или волонтерам помочь, а тут сирена — у матери давление скачет. А были и ночные тревоги — начинаешь стариков будить, а они под снотворным, невозможно поднять. И эти заседания в коридоре, правило трех стен, не работающее при прямом попадании. Потом ежи под окнами появились, прилетело еще в одну точку, и еще в одну…

В годы кудрявой юности я служил в филармонии и в какой-то программе, посвященной очередной годовщине войны, выступал с монологом. Как сейчас помню: «Завтра у нас замечательный день — отдых, пляж, рыбалка, завтра мужчинам с удочками рыба в магазинах будет отпускаться бесплатно, завтра в летнем театре премьера новой программы Леонида Утёсова, мы не боимся проспать, мы всё успеем — завтра будет прекрасный день, воскресенье, 22 июня 1941 года…»

Вот такое у нас было прекрасное утро 24 февраля 2022 года.

Папа всю жизнь ничего не хотел покупать

Для родителей это вторая эвакуация. Моя бабушка летом 1941-го осталась в Днепропетровске с моим папой 1928 года рождения и его младшей сестрой Фирой. Папа вспоминает совершенно ослепительное утро, лежащий в реке мост, немцев в машинах на площади Демьяна Бедного.

Мои жили далеко от центра, поэтому, когда немцы развесили объявления с приказом явиться всем евреям к Пассажу, они опоздали. Попытались догнать колонну, но встретили по дороге соседского мальчика, сообщившего, что там стреляют. И они вернулись домой, где просидели до января 1942 года, пока к ним не явился солдат, жестом показавший, что сейчас всех «пух-пух». Они в чем были, в том и ушли.

Шли через поля, нигде подолгу не задерживаясь, ночуя то в стоге сена, то в землянке, то у случайных хозяев. Отец рассказывал, как снял с одного из убитых ботинки и проходил в них до конца войны. Иногда нанимались на поденную работу, папа грел ноги в навозе, курил в свои 13 лет кизяк, ели что попало, воду набирали из реки, где трупы плавали. Так за десять месяцев дошли пешком до Кизляра, перешли линию фронта и с освобождением Днепропетровска вернулись домой.

Конечно, родители не могли представить нынешнюю войну, хотя… папа всю жизнь ничего не хотел покупать. Например, копили деньги на новую мебель, а он шел в комиссионный магазин, и в гостиной появлялись четыре колченогих стула. Он всегда считал, что в доме не стоит держать ничего ценного, нужно быть готовым всё бросить и уйти. И мы всё бросили и ушли.

Железное поколение

Я подслушал их разговор после одной из тревог (мы уже задумывались об эвакуации): отец говорил матери, мол, тащат с собой два полутрупа. Это очень больно. Уезжали в конце марта, друзья подняли волну, даже из Яд ва-Шем звонили, в итоге нашлась израильская благотворительная организация и христианский фонд, которые взяли на себя расходы. Родители-то в поезд сесть не могут: папа с протезом, мама на ходунках.

Приготовили им теплое белье, собрали немного вещей и просто вволокли стариков в микроавтобус. Я дал им снотворное, но они всё равно не спали всю ночь. Спрашиваю папу: «Почему не спишь?» — «Хочу посмотреть», — отвечает. Ехали по погасшей стране, на заправках девчонки наливали кофе, спрашивали: «Може, вам ще щось?»

Не очень понимаю, как они выдержали, ведь 187 лет на двоих. Железное поколение. Как-то добрались до Львова (хотя рейс планировался до Варшавы), даже умудрились по очень крутой винтовой лестнице затащить родителей на третий этаж гостиницы. Более того, вокруг плясал хоровод израильтян плюс немецкое телевидение, и папа с мамой даже давали интервью.

На следующее утро мы сволокли их с третьего этажа, покормили, пристегнули и взяли курс на Варшаву (конечным пунктом эвакуации был Израиль. — Прим. ред.). Они всё это стоически перенесли, задавая себе лишь один вопрос: за что им это второй раз? Наверное, карма такая.

Мама говорит, что первая эвакуация, конечно, была тяжелее. Однако ей было тогда 12 лет. Семья мамы тоже чудом уцелела, она помнит, как они неслись в бричке к эвакуационному поезду, а сзади бежали собака и кошка. Еврейские.

В Пятигорске их отправили на трудовые работы, там же они наблюдали с одной из гор, как на другой горе высаживается немецкий десант. И снова бегство на крыше поезда, когда при обстрелах приходилось падать в кукурузу, а потом залезать и ехать дальше. Так добрались до Баку, переправились через Каспий, оказались в Средней Азии, практически нищенствовали — взрослые шили чувяки, а дети торговали ими на рынке.

Но тогда жизнь была впереди, а сейчас она прожита, и люди в почтенном возрасте не должны совершать подобных «путешествий». Старикам пристало читать книги, наслаждаться общением с внуками и правнуками, а не совершать прыжки от обезумевшего соседа ради спасения собственной жизни.

Жизнь началась эвакуацией и заканчивается эвакуацией

Понимаю, что все вопросы надо обращать к охреневшим жителям соседней страны и их воинству. Как можно дойти до такого свинячьего состояния? Я перестал общаться и кому-то что-либо доказывать, поскольку между нами пролегла мировоззренческая пропасть. Они (россияне) прошли эволюцию наоборот.

Родители, конечно, удручены, ведь в Днепре осталась их жизнь — фотографии, диван, круглый стол, за которым собирается семья по субботам, дом, куда приезжают внуки и привозят правнучку. Они очень скучают, но уговаривают себя, мол, разве это эвакуация? У нас всё есть — квартира, пенсия, мы в безопасности. Да, всё потеряли, но здесь в Израиле многое приобрели.

Они смотрят здесь старые советские фильмы, а я не могу, поскольку и раньше понимал, что всё это ложь. Распад Российской империи продолжается, но кто сказал, что она распадется мгновенно. Просто мы оказались в гуще процесса.

Но, как бы то ни было, они пообещали мне дожить до конца войны. А я пообещал вернуть их домой при первой возможности.