Победил не Путин — победили турки и арабы

После известий о плодотворном телефонном разговоре Путина и Трампа, в ходе которого помимо искусственного интеллекта обсуждалось еще и прекращение войны России с Украиной, Саудовская Аравия первой предложила собственные услуги по предоставлению площадки для этих мирных переговоров.

Вообще, обстоятельства вооруженного противостояния в центре Европы, как ни странно, стали почвой для уверенного роста влиятельности многих ближневосточных держав не только в регионе, но и в мировой политике. Тот же Эрдоган до вторжения России в Украину и Эрдоган нынешний — это два разных политика.

Арабские Эмираты не только любезно открыли счета в своих банках для вип-россиян, но и активно участвовали в переговорах по обмену пленными.

Теперь и Саудовская Аравия хочет использовать свой шанс и раскрыться миру с новой стороны. Этому способствуют и внешние обстоятельства. Казалось бы, совсем недавно, в ноябре 2017 года, Владимир Путин и Дональд Трамп договаривались на саммите АТЭС, как вместе будут решать будущее Сирии, — но не прошло и года, как американские подразделения будто случайно разбили колонну российских вагнеровцев в Дейр-эз-Зор. А теперь кто решает будущее Сирии? Уж явно не Трамп с Путиным.

Не с Америки и не с России начал свои зарубежные поездки временный президент Сирии Ахмад аш-Шараа. Первый свой визит он совершил в Саудовскую Аравию. За ним последовал визит в Турцию. Это были не просто протокольные встречи, а отражение фундаментальных изменений во внешнеполитическом курсе Сирии. И даже больше — смена вектора всего Ближнего Востока.

Саудовская Аравия в приоритете: путь к возвращению на арабскую арену

Саудовская Аравия всегда играла заметную роль в сирийском вопросе, и в отличие от России ей удалось положить яйца в правильную историческую корзину. С самого начала гражданской войны в Сирии она поддерживала вооруженную оппозицию.

Одной из ключевых тем прошедших переговоров стала послевоенная реконструкция Сирии — насущная задача для нового сирийского руководства, которое видит отнюдь не в России, а в странах Персидского залива потенциальных инвесторов в восстановление инфраструктуры, энергетического сектора, промышленных зон и портов.

Однако экономические вопросы не единственное, о чем говорили. Обсуждались также механизмы сдерживания вооруженных группировок на юге Сирии, близ границы с Иорданией и Саудовской Аравией. Речь идет об уцелевших исламистских очагах, действующих в районе Дараа и Эль-Кунейтры. Эр-Рияд обеспокоен тем, что эти формирования могут стать инструментом для внешних игроков, подпитывающих радикальные настроения в регионе.

Сам факт этого разговора с бывшим командиром джихадистской группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» об устранении этих джихадистских очагов свидетельствует о том, что, во всяком случае, арабский мир готов закрыть глаза на его прошлое. И сегодня Саудовская Аравия вкладывает заметные усилия в интеграцию Сирии в международное сообщество и смягчение ее дипломатической изоляции. Зачем это надо Эр-Рияду, понятно: он добивается ослабления влияния Ирана в Сирии и в целом в регионе. Тегеран был ключевым союзником режима Асада, но теперь Саудовская Аравия предлагает новому сирийскому руководству альтернативное партнерство, демонстрируя, что не так уж непреодолима сирийская зависимость от Ирана.

В 2023 году Сирия была восстановлена в Лиге арабских государств, откуда ее исключили еще в 2011-м в связи с осуждением применения армии против собственных граждан. В этом процессе восстановления членства еще той, асадовской Сирии, ключевую роль сыграла именно Саудовская Аравия, и теперь понятно, что в отличие от России, которая делает ключевую ставку на решение вопроса силовым путем, «здесь и сейчас», Эр-Рияд положился на тонкую арабскую дипломатию — и не прогадал.

Турция: вынужденный компромисс или новые реалии?

После завершения визита в Эр-Рияд Ахмад аш-Шараа отправился в Анкару. Многих наблюдателей это удивило, ведь ожидалось, что именно к Эрдогану новый сирийский лидер отправится с первым визитом. Анкара активно взаимодействует с нынешним сирийским руководством, поскольку сам его приход к власти во многом был результатом турецкой стратегии. К тому же у Сирии и Турции остаются нерешенные вопросы, включая статус подконтрольных Турции территорий на севере Сирии и будущее курдских вооруженных группировок.

На встрече с министром иностранных дел Турции Хаканом Фиданом и представителями турецких спецслужб аш-Шараа обсуждал чувствительные вопросы присутствия турецких войск на севере Сирии.

Турецкие войска находятся в Сирии с 2016 года, когда Анкара начала операцию «Щит Евфрата», формальной целью которой была борьба с ИГИЛ и вместе с тем — ослабление курдских вооруженных формирований в Сирии. При этом именно курдские группировки в этой войне показали наибольшую эффективность в противодействии ИГИЛ. Но курдов, добивающихся автономии, Турция рассматривает как угрозу собственной территориальной целостности.

Позднее Турция провела еще несколько военных операций («Оливковая ветвь», «Источник мира», «Весенний щит»), установив контроль, то есть, по сути, оккупировав ряд территорий на севере Сирии.

Теперь Анкара готова рассматривать сокращение военного присутствия, но требует от Дамаска гарантий, что сирийские курдские формирования, в частности «Силы демократической Сирии» (SDF), не будут угрожать ее национальной безопасности и не будут использовать приграничные районы для поддержки Рабочей партии Курдистана, которая признана в Турции террористической организацией.

Между тем после свержения Башара Асада в 2024 году новое сирийское правительство под руководством Ахмада аш-Шараа начало диалог с сирийскими демократическими силами. Аш-Шараа выразил готовность интегрировать SDF в сирийскую армию, подчеркивая их важную роль в обеспечении безопасности и восстановлении порядка на контролируемых ими территориях. Однако Турция, несмотря на официальные заявления о возможном сокращении войск, демонстрирует намерение играть вдолгую, закрепляя военное присутствие в Сирии и создавая новые реалии «на земле» параллельно с ведением политических переговоров.

В частности, на прошлой неделе стало известно о переговорах Эрдогана и аш-Шараа, в ходе которых обсуждалось размещение турецких военных баз «вместо российских», — такую трактовку получила эта новость в российском медиаполе. Это не так: речь на переговорах шла о базах на севере Сирии, в районах, ранее контролируемых сирийской оппозицией. Этот шаг рассматривается как часть стратегии Анкары по предотвращению усиления курдских вооруженных формирований и созданию буферной зоны вдоль южной границы. Но эти движения вызывают беспокойство у Москвы, которая рассматривает их как попытку Турции увековечить свое влияние на сирийской территории и окончательно вытеснить Россию с ближневосточного игрового поля.

Однако Россия понимает важность сотрудничества с Турцией по широкому спектру вопросов, что делает диалог с усилившимся Эрдоганом необходимым, если не сказать вынужденным.