«Во все тяжкие» — советская версия

Наркоманов не было?

В Советском Союзе наркоманов не было. Так утверждала советская пропаганда. Ну разве что отбросы общества типа бандита «Сударя» из фильма «Петровка, 38». 

Конечно, при Советах хватало всяких, наркоманы не были редкостью. «Вещества» в том или ином виде в России стали широко распространяться в конце XIX века. Были широко распространены опиекурильни, многие врачи торговали морфием, в богемной и революционной среде были популярны эфир и кокаин. После прихода к власти большевиков в СССР довольно долго не обращали внимания на проблему распространения наркотиков. Впрочем, многие высшие партийные деятели (в том числе нарком НКВД Николай Ежов) сами были наркоманами со стажем и постоянно принимали кокаин, который, как и опиум, продавался на каждом углу. Лишь в 1930-х годах была запрещена свободная продажа наркосодержащих препаратов.

После Второй мировой войны ситуация заметно изменилась. Многие ветераны, испытывающие ПТСР, подсаживались на тяжелые наркотики, под их воздействием совершали преступления, и это уже нельзя было игнорировать и замалчивать. В 1956 году министр МВД Николай Дудоров отправил в Совмин СССР записку, в которой изложил свои выводы из статистики по поводу распространения наркотиков в стране. В ней, в частности, говорилось:

«В районах Киргизской и Казахской ССР ряд колхозов занимается выращиванием опийного мака с целью получения из него опиума-сырца для нужд фармацевтической промышленности. Пользуясь тем, что некоторая часть населения Среднеазиатских республик и Дальнего Востока занимается опиокурением, преступный элемент расхищает ценное лекарственное сырье, используемое для получения морфина и других алкалоидов, и перепродает его опиокурильщикам. В 1954 году за эти преступления органы милиции Киргизской, Казахской, Туркменской, Узбекской и Таджикской ССР привлекли к уголовной ответственности 244 расхитителя и спекулянта и изъяли у них 352 килограмма опиума-сырца. В 1955 году привлечено к ответственности 290 расхитителей и спекулянтов, у которых изъято 680 килограммов опиума-сырца. 

В период уборки на поля опийного мака выходит около 25 тысяч сборщиков… Установлено, что хищения опиума совершаются, как правило, во время сбора, а также при транспортировке опиума-сырца с полей на приемные пункты. Похищенный опиум-сырец расхитители сбывают приезжим спекулянтам по цене 800–1000 рублей за килограмм, а последние распродают его лицам, употребляющим наркотики, по 8000–25000 рублей за килограмм». 

Дудоров предложил засевать не опиумный мак, а масличный, из которого тоже можно извлекать необходимые в медицине элементы. Только вот технология была более дорогостоящая. Потому хоть решение о переходе на масличный мак вместо опиумного и было принято, но в жизнь оно не воплотилось. Выполняя и перевыполняя план сбора урожая, колхозы сеяли всё больше опиумного мака, существенная часть которого уходила не на фармакологические предприятия, а в кустарные лаборатории по производству наркотиков. 

И он замолчал

По некоторым оценкам, число наркозависимых в СССР за период «хрущевской оттепели» выросло в 10 раз. А количество опия-сырца, продаваемого на «черном рынке», — в 30 раз. В 50-х годах с незаконной торговлей наркотиками боролся ОБХСС. В 1957 году министр МВД Дудоров направляет в Киргизию, на пост начальника республиканского ОБХСС, полковника милиции Алексея Фефилова — с приказом разобраться с хищениями опия-сырца. Фефилов довольно быстро вошел в курс дела и уже через пару месяцев докладывал министру МВД Киргизской СССР:

«В 1956 году план посева опийного мака составлял 6700 гектаров, предусматривалось собрать 107 тонн опия-сырца, фактически собрано 151,7 тонны, или план выполнен на 141%. В 1957 году планом предусмотрено и фактически засеяно 7942 га, предусмотрено собрать 121,6 тонн опия-сырца… …Во многих колхозах опий на заготовительные пункты перевозится в чём попало: в бочках, ведрах, тазах, горшках и т. д., в неопломбированном виде, в результате создаются условия для хищения во время транспортировки, и мы имеем много фактов, когда у возчиков при сдаче недостает до двух кг опия… Многие колхозы не имеют приспособленных для приема опия весов и разновесов, зачастую используются ржавые, старые и неклейменые весы, а вместо гирь — камни, болты, гайки, разменная монета и другие предметы. В результате создаются благоприятные условия для обвешивания колхозников, а за счет этого происходит создание резервов для хищения… В отдельных колхозах допускаются возчиками и приемщиками судимые, несовершеннолетние, престарелые и случайные люди. Практика работы органов милиции Киргизской ССР в борьбе с расхитителями опия показывает, что хищениями занимаются, как правило, одни и те же лица, в прошлом судимые за хищения и спекуляцию наркотических веществ». 

В качестве примера приводилась семья Гайворонских, разоблачить которую не удавалось годами: 

«Все родственники Гайворонских являются спекулянтами опием, полезным трудом не занимаются, ведут паразитический образ жизни, наиболее активные из них — два брата (Фёдор и Михаил) и жена меньшего брата (Эльмира), разрабатывались по агентурному делу «Остатки». В течение длительного времени мы не могли подвести агентуру для разработки этой семьи, так как, кроме родственников, никому они не доверяли».

В конце концов Гайворонских (с помощью внедренного агента МУРа) всё-таки арестовали и посадили за решетку. Но на ситуацию это никак не повлияло. На место Гайворонских пришли другие скупщики, объемы неучтенного (ворованного) опия-сырца продолжали расти. Фефилов настаивал на том, что о ситуации с наркотиками необходимо поставить в известность Москву, но республиканские власти воспротивились. Во-первых, многие партийные и милицейские начальники сами имели процент от подпольной торговли опиумом. А во-вторых, пристальное внимание Москвы всегда чревато тем, что москвичи полезут туда, куда им соваться совсем не следует. И раскопают что-то такое, что в ЦК знать совсем необязательно. Фефилову приказали замолчать и он… замолчал.

Таблетки бодрости

Почему Фефилов сразу не обратился напрямую к Дудорову, так и остается загадкой. Вполне возможно, что он и сам был не прочь поиметь процент с наркоденег. Как бы то ни было, но его доклад до Дудорова так и не дошел. В Москве с ним ознакомились лишь через 20 лет, когда бороться с торговлей наркотиками решил другой министр МВД — Николай Щёлоков.

К тому времени (середина 70-х) советские наркоманы тесно познакомились с другими растительными наркотиками — марихуаной (анашой) и гашишем. Оба наркотика изготавливаются из конопли: марихуана — из высушенных листьев, гашиш — из пыльцы цветков, где концентрация наркотика выше. 

В Москве 70-х существовали две мощные группировки, которые торговали наркотиками. Одну возглавлял Амин Бабаев и специализировалась она на опиуме, вторую — Юрий Шиков, который «толкал» анашу и гашиш. Некоторое время коммерческие интересы наркобаронов почти не пересекались: клиентуры хватало на всех, да и поставщики были из разных регионов. Но в 1975 году Бабаев, с помощью сотрудников Института химии при Академии наук СССР, наладил в подпольной лаборатории выпуск синтезированного первитина. Этот препарат был широко распространен в немецкой армии в 30–40-х годах ХХ века. Таблетки первитина входили в «боевой рацион» летчиков и танкистов; также широко использовались американскими военными во времена войн в Корее и Вьетнаме как «таблетки бодрости». Позже первитин запретили, признав опасным наркотиком из-за быстрого привыкания. 

— Строго говоря, называть то производство именно подпольной лабораторией не совсем правильно, — рассказал «Новой-Европа» один из ведущих наркологов России Андрей П. — Препараты изготавливались во вполне официальных лабораториях Института химии. В малых дозах первитин действительно способствует повышению работоспособности и сильно бодрит, изгоняя сонливость. Вот четверка студентов и наладила выпуск таблеток для своих сокурсников, чтобы те перед сессиями знания подтягивали. А там каким-то образом о первитине узнал Бабаев (если повысить дозу, то наступает наркотическое опьянение с почти моментальным привыканием) и пристроил ребят к почти промышленному производству. Институт химии не был режимным предприятием, а потому выходивших из лабораторий не досматривали. Так что изготовленные таблетки студенты могли выносить просто в карманах курток. И всё равно это было удивительно! Сегодня трудно представить, что такое работать под постоянным надзором Первого отдела (сотрудники КГБ СССР на каждом крупном предприятии) и в условиях, когда все друг на друга «стучат». 

Лично я в 75-м, когда их накрыли, еще в школе учился, но слухи всё равно шли: мои родители как-то обсуждали на кухне, что, мол, в Москве наладили выпуск синтетического наркотика. Откуда они это узнали, понятия не имею. Но я подслушал, — продолжает нарколог. — А через 12 лет, когда диссертацию писал (по поводу разницы воздействия растительных и синтетических наркотиков на человека), про те «кухонные разговоры» вспомнил. Это уже 87-й год был, перестройка, гласность и все дела, а всё равно, чтобы с тем делом ознакомиться, пришлось чуть ли не из ЦК КПСС разрешение добывать. И хотя материалы из того дела в диссертацию почти не вошли, я не пожалел: читал как захватывающий детективный роман!

Как рассказал врач, главным в той четверке подпольных изготовителей был Коля-Таганрог. Почему «Таганрог» (а позже Коля-Рог или даже просто Рог), история умалчивает, потому что Николай Шварц был коренным киевлянином. Во время оккупации Киева немецкими войсками в 1941–43 годах дедушке будущего «наркодельца» удалось доказать, что он «фольксдойче» (этнический немец), а потому ему и его семье позволили остаться проживать в Киеве и открыть собственное дело — аптеку. 

— Коля-Таганрог родился через несколько лет после войны, — вспоминает нарколог материалы, с которыми ему удалось ознакомиться. — Химия была, видимо, призванием семьи Шварца. Все его родственники были либо химиками, либо фармацевтами. После школы он поступил в Киевский университет на факультет химии, а потом перевелся в Институт химии в Москве, который курировала Академия наук. 

Когда Коля подобрал себе помощников (о них ничего не известно, дело до сих пор засекречено) и приступил к массовому производству наркотика, эти ребята не использовали реактивы строгого учета. То есть они умудрялись изготавливать один из самых опасных современных наркотиков (привыкание чуть ли не с первого раза) из вполне безобидных ингредиентов. Но больше всего меня, когда я читал материалы дела, поразило, что, когда вскрылось это подпольное производство, пострадали очень многие: были уволены ректор института, заведующие аж пяти лабораторий, непосредственные кураторы этих наркодельцов, вроде как даже старшие лаборанты, отвечавшие за реактивы. Ну а о потребителях я вообще не говорю. Первитин вызывает почти мгновенное привыкание, и если потребитель не получает очередную дозу, случаются срывы, ведущие к суицидам, неадекватным поступкам, агрессивному поведению, депрессии (опять же ведущей к суициду) и остальные «прелести» наркотической зависимости. Хотя сейчас этот препарат широко известен как метамфетамин (первитин — это метамфетамин и эфедрин, а также йод и фосфор) и производится даже в кустарных лабораториях, но в 70-х это было невозможно. А эта талантливая четверка просто исчезла. Я так думаю, что их просто в какой-то «ящик» (секретный институт) забрали.

Кто богаче, тот и жертва

Первитин в наркоманской среде был принят «на ура», несмотря на дороговизну (Бабаев продавал одну дозу по 45–50 рублей). «Приход» (наркотическое воздействие) от первитина превышал и опий, и марихуану, и гашиш. А требовалось его гораздо меньше. У Шикова — конкурента — стал падать уровень продаж, и он решил избавиться от соперника. И обратился к своим давним клиентам, кавказским ворам в законе.

Здесь необходимо пояснить: несмотря на то, что на Бабаева и Шикова работало по несколько десятков человек, в криминальном мире у них не было никакого авторитета. В преступном сообществе их считали обычными барыгами, и уважаемые бандиты никогда бы не позволили наркоторговцам командовать собой. Именно поэтому, несмотря на то, что Бабаев и Шиков ворочали миллионами, своей собственной силовой структуры у них не было. Для решения «силовых вопросов» они обращались к криминальным авторитетам.

— Сам я в той истории не участвовал, но по «крыткам» (местам лишения свободы) о ней много баек ходило, — рассказал «Новой-Европа» вор в законе, представившийся Иваном Ивановым. 

Так вот, он рассказывал, что к авторитетам Шиков и Бабаев почти одновременно пришли с заказами друг на друга. Но Шиков жил скромно, не выпячиваясь. А вот Бабаев на широкую ногу жил, деньгами сорил, любил пыль в глаза пустить, а значит, у него явно есть чем поживиться… Вот и решили пойти к Бабаеву. В советские времена та добыча легендой была! Больше 500 штук без шума и пыли, и всего за каких-то пару часов, при этом ни заяв, ни претензий.

Налетчики наведались к наркобарону в тот момент, когда он собирался ехать с любовницей в ресторан обедать. Бабаева сильно избили, забрали всю имеющуюся в квартире наличность (около 100 тысяч рублей), золотые изделия примерно на такую же сумму и около 5 кг наркотиков, на общую сумму около 200 тысяч рублей. Перед самым уходом Бабаеву настоятельно посоветовали покинуть Москву.

Наркобарон решил последовать совету, но перед отъездом продать весь товар, хранившийся в тайниках. Именно с этим товаром его и задержали сотрудники милиции, которые уже давно следили за Бабаевым. Шиков аресту радовался недолго: всего через пару месяцев пришли и за ним. Бабаев, догадавшись, кто его «заказал», молчать не стал, а о делах своего прямого конкурента он знал многое.

Существует легенда, что обоих наркобаронов допрашивал лично Щёлоков, которому Шиков и Бабаев рассказывали, кому и сколько они засылали денег, чтобы на их «бизнес» милиция закрывала глаза. Что именно они рассказали, какие фамилии своих покровителей из властных структур назвали, история умалчивает. Вот только после этих допросов Щёлоков потерял всякий интерес к борьбе с наркоторговлей. Почему? Видимо, потому, что ниточки повели на самый верх. Как писал Карл Маркс: «Нет такого преступления, которое капиталист не совершит ради 200% прибыли». В ЦК, конечно, сидели не капиталисты, но чувство выгоды было им не чуждо. А наркоторговля, особенно если есть возможность контролировать сырье, может приносить намного больше прибыли. 

Бабаев и Шиков стояли в самом конце цепочке — на продаже, а таких легко заменить. Судя по тому, что оба остались живы, лишнего они не сказали. Дальнейшая их судьба покрыта туманом. В УК РСФСР от 1960 года за распространение наркотиков было предусмотрено лишение свободы до 5 лет (ст. 224). Для сравнения, в УК РФ от 1996 года по 228 статье (предусматривающей наказание за перевозку, сбыт, производство и пр. наркотиков) можно «загреметь» на пожизненное лишение свободы. Скорее всего, Шикову и Бабаеву вменили еще пару статей: спекуляцию (ст. 154 УК РСФСР) и создание группы, причиняющей вред здоровью граждан (ст. 227 УК РСФСР). Но это лишь предположения. Как уже упоминалось, дело до сих пор засекречено.

Пройдет всего три-четыре года после ареста Бабаева и Шикова, и Советский Союз познакомится с новым наркотиком — героином. Его начнут массово ввозить из Афганистана, где разгорелась война и были введены советские войска, — и за этим бизнесом будут стоять высокопоставленные генералы. Наркоторговцы начнут объединяться в мощные кланы, с собственными армиями, разведкой и контрразведкой, современнейшими техническими средствами, высокопоставленными покровителями. У Андропова руки до наркомафии так и не успеют дойти, и созданные еще в советские времена наркоструктуры после развала СССР развернутся вовсю. В 2019 году Россия занимала первое место в мире по потреблению героина (и производила около 20% всего производимого героина). 

После февраля 2022 года любая информация, которая касается криминальных проявлений в России, закрыта для широкого доступа. Но, как показывает долгосрочный опыт, возвращающиеся с войны и испытывающие посттравматический синдром лишь увеличивают количество наркопотребителей в обществе. А есть спрос — будет и предложение. Советским барыгам такое и не снилось.