«Мы будем есть траву, но сделаем бомбу». Как Пакистан стал ядерной державой — и почему система нераспространения не смогла его остановить

Участники митинга, организованного сторонниками исламской партии «Джамаат-и-ислами», призывают правительство Пакистана провести собственный ядерный взрыв в ответ на испытания, проведённые Индией, Карачи, 19 мая 1998 года. Фото: Reuters / Scanpix / LETA

Пакистан — единственная страна, которая обрела ядерное оружие вопреки воле мировых держав. Ключевую роль в этом сыграл обычный инженер, который однажды вернулся домой из Нидерландов, обладая знаниями о передовых технологиях обогащения урана и опытом работы с черным рынком.

Со временем Пакистан превратил свои наработки в экспортный товар, что кардинально изменило баланс безопасности не только в Южной Азии, но и во всём мире. «Новая-Европа» рассказывает историю о том, как ядерное оружие не сдерживает конфликты, а, наоборот, увеличивает риск эскалации, — особенно на фоне противостояния с Индией.

Начало ядерной эпохи и раздел Пакистана

Ядерная эпоха началась в августе 1945 года, когда США впервые применили атомное оружие против Японии. Уже к 1964 году в ядерный клуб вошли СССР, Великобритания, Франция и Китай. Чтобы предотвратить дальнейшее распространение ядерного оружия, в 1968 году был подписан Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), закрепивший право обладания ядерным оружием только за пятью странами.

Пакистан стал независимым государством в 1947 году, когда Британская Индия была разделена на две страны: Индию и Пакистан. Раздел сопровождался хаосом: миллионы людей были вынуждены переселиться, вспыхнули этнические конфликты. С самого начала у Пакистана была сложная структура: страна состояла из двух частей — западной и восточной, которые находились по разные стороны Индии. Восточная часть была густонаселенной, но бедной и мало представленной во власти. Это вызывало протесты.

Когда в 1970 году партия из Восточного Пакистана выиграла выборы, правительство в западной части отказалось признать ее победу. Начались репрессии, люди из Восточного Пакистана массово бежали в Индию.

В декабре 1971 года Пакистан потерпел сокрушительное поражение в войне с Индией. Восточная часть страны отделилась, на карте появилось новое государство — Бангладеш. Более 90 тысяч пакистанских военнослужащих сдались в плен. Это стало тяжелым ударом и для общества, охваченного чувством унижения и уязвимости, и для армии, считавшейся опорой государства и символом национальной гордости.

Еще в 1965 году Бхутто сказал: «Если Индия сделает бомбу, мы будем есть траву, но тоже создадим свою». После поражения 1971-го эта фраза перестала быть риторикой и превратилась в политическую программу.

Придя к власти, Бхутто поставил перед страной стратегическую цель: восстановить военный баланс с Индией и не допустить повторения такого позора. Уже в 1972 году он собрал ведущих ученых-соотечественников на тайной встрече и поручил им создать собственное ядерное оружие.

Провал плутониевого пути

Первоначально Пакистан сделал ставку на плутониевый путь — через реакторы на природном уране и тяжелой воде, способные производить плутоний, пригодный для создания ядерных боеголовок. Так же делали Канада и Франция.

В 1950-х и 60-х годах Пакистан активно сотрудничал с западными странами. В том числе с Канадой, которая в рамках мирной атомной программы построила тяжеловодный исследовательский реактор в Карачи (KANUPP).

Однако после того как Индия в 1974 году провела первое ядерное испытание, Канада и другие страны свернули сотрудничество, а международное сообщество ужесточило контроль над экспортом ядерных технологий. Плутониевый путь оказался заблокирован.

Кража технологий и поворот к урану

Всё начало меняться в 1975 году, когда в Пакистан вернулся Абдул Кадир Хан — инженер-ядерщик, работавший на европейском ядерном консорциуме URENCO в Нидерландах. Там он получил доступ к передовым технологиям обогащения урана с помощью газовых центрифуг — другого пути к созданию ядерного оружия.

Хан вывез в Пакистан не только технические чертежи центрифуг, но и сведения о поставщиках и логистических схемах, а также контактные данные европейских фирм, которые могли помочь с оборудованием. Всё это стало основой будущей сети незаконных поставок.

Затем Хан написал личное письмо (на тот момент уже) премьер-министру Зульфикару Али Бхутто, предложив сменить стратегию и сделать ставку на урановую бомбу, которую можно было бы создать, минуя официальные каналы и запреты со стороны Запада. Бхутто согласился.

В пригороде Исламабада была срочно создана секретная лаборатория, позже названная в честь Хана — Khan Research Laboratories (KRL). Именно там в течение последующих лет и велась основная работа по разработке газовых центрифуг и накоплению обогащенного урана. KRL стала сердцем пакистанской ядерной программы, Хан получил практически неограниченные полномочия, а позже — статус национального героя.

С помощью сети фиктивных компаний, созданных в Швейцарии, Германии, Великобритании, ОАЭ и Сингапуре, Пакистан закупал жизненно важные компоненты под видом медицинского или промышленного оборудования. Центрифуги, вакуумные насосы, роторы, магнитные подшипники и управляющие блоки — всё это ввозилось в Пакистан по фальшивым документам, минуя экспортный контроль.

Одновременно Пакистан заручился поддержкой Китая. Власти КНР были заинтересованы в сдерживании Индии (в 1960-х между странами было несколько пограничных конфликтов) и рассматривали Пакистан как союзника. По данным западных разведслужб, в середине 1980-х годов Пекин передал Пакистану чертежи собственной ядерной боеголовки, провел обучение инженеров и предоставил оборудование, необходимое для выработки плутония.

США знали о прогрессе Пакистана в создании ядерного оружия еще с конца 1970-х годов, но в условиях войны в Афганистане предпочли закрыть глаза: Пакистан был важным союзником в борьбе с СССР. Даже после принятия в 1985 году Поправки Пресслера, запрещающей помощь странам, нарушающим режим нераспространения, Вашингтон продолжал оказывать поддержку, ссылаясь на стратегические интересы. Только в 1990 году, когда советские войска покинули Афганистан, США официально признали, что Пакистан обладает ядерными технологиями, и прекратили военное сотрудничество.

Тем временем Абдул Кадир Хан и его команда достигли цели. Уже к 1987 году Пакистан имел достаточно обогащенного урана для создания одного-двух зарядов. Долгое время страна избегала повторных испытаний, осознавая международные последствия.

Пакистан обошел международные правила, использовал стратегические союзы и добился того, что считалось невозможным. В результате весь мир получил не просто прецедент, но и тревожный сигнал для глобальной архитектуры нераспространения ядерного оружия.

Контроль не работает

В 2003–2004 годах стало известно, что Абдул Кадир Хан, «отец» пакистанской ядерной программы, наладил тайную сеть по продаже ядерных технологий. Выяснилось, что он передавал чертежи центрифуг, оборудование и инструкции странам вроде Ирана, Ливии и Северной Кореи. Хан признал вину, но понес лишь символическое наказание — несколько лет домашнего ареста. На текущий момент, по данным Arms Control Association, Пакистан располагает примерно 170 ядерными боезарядами, что делает его одной из крупнейших ядерных держав мира.

История ядерной программы Пакистана сегодня перестает быть просто эпизодом холодной войны — она снова становится актуальной угрозой. Обострение конфликта с Индией в мае 2025 года, обмен ударами и риторика о «неминуемом ответе» демонстрируют: наличие ядерного оружия не гарантирует стабильности, а наоборот — делает локальные кризисы потенциально катастрофическими.

Перемирие между Индией и Пакистаном, вступившее в силу 10 мая в 17:00 по местному времени, позволило остановить стремительную эскалацию конфликта, но не устранило основной угрозы. Оба государства по-прежнему обладают ядерным оружием и находятся в нестабильном регионе. Пакистанская ядерная программа, созданная в обход

международных соглашений, и обмен ударами после теракта в Кашмире вновь показали, что ядерное сдерживание не предотвращает конфликты, а лишь увеличивает ставки. В условиях ослабления дипломатии и роста технологической доступности ядерное оружие становится не гарантией мира, а источником глобального риска.