«А где сейчас в России не страшно?»

С утра 22 апреля жители Киржача и близлежащих деревень обсуждали в чатах новость: по УДО «из тюрьмы вышел людоед Витя Павлов». «Он гуляет по Красному Октябрю, будьте осторожны. Он ходит по вечерам, где-то в 2–3 уже начинает ходить». «Может, он никого не тронет, откуда ты знаешь? Люди исправляются». На обсуждение людоеда ушло два часа, потом чат перешел на плановые отключения электричества, намеченные на 24 число, и это уже было не так интересно, потому что свет в Киржаче и соседних деревнях отключают едва ли не каждую неделю.

Все началось 22 апреля в 15.45. «Что-то горит и взрывается как бы за железной дорогой. Кто знает?» «Сейчас так сильно бабахнуло. Что это?» «Дом подпрыгнул разок». «В центре пятиэтажки аж задрожали». «Сейчас еще раз». «Эвакуация с Барсово». «А маленькие взрывы прям каждую секунду». «Першино будут эвакуировать». «Опять грибок большой поднялся». «Новоселово, грохоты прям жуткие». «У многих вылетели окна». «Укры зашли, что ли?» «А там есть какие-то ядерные бомбы?» 

Последнее сообщение — это через час после «сильно бабахнуло». К этому времени стало известно, что «бабахнуло» на территории 51-го арсенала Главного ракетно-артиллерийского управления (ГРАУ). Как сообщило Министерство обороны, это была «детонация боеприпасов, хранящихся на складе». Полыхало и взрывалось двое суток, но, по удивительному везению, никто не погиб, пострадали трое военных и один гражданский. 

Есть еще версия, что «детонацию» на арсенале под Киржачом вызвала атака украинских беспилотников. Так, во всяком случае, было в сентябре прошлого года в Торопце под Тверью. Или в августе 2024-го — на складе боеприпасов в Воронежской области, в сентябре — в Волгоградской, в ноябре — в Брянской. Или в марте этого года — на авиабазе в Энгельсе. Или совсем недавно — на аэродромах в Иркутской, Мурманской, Ивановской и Рязанской областях. 

Версию о дронах, посланных Киевом, чтобы взорвать крупнейший российский арсенал, не очень поддерживает Минобороны, там говорят о нарушении техники безопасности и детонации. Верят в дроны не только украинские злопыхатели, но и сами жители Киржача и окрестных деревень. Хотя до того, как «бабахнуло», в чатах, кажется, не было упоминаний о том, что кто-то видел или слышал дроны. И когда в Киржаче поутихло, «Новая-Европа» решила посмотреть, не разъехались ли оттуда люди, как им живется на пороховой бочке — практически в прямом смысле.

Арсенал

Киржач — старинный русский город во Владимирской области. Претендует на включение в туристический маршрут по «Золотому кольцу России», но его туда всё никак не включат. Въезжающих со стороны Москвы Киржач встречает ларьками и панельными пятиэтажками, но там есть монастырь XVI века, музей иконописи и много других достопримечательностей.

Главное, чем примечателен сегодня Киржач, а точнее даже — окружающие его деревни, это географическое положение: от Москвы 90 километров, в выходные — полтора часа на машине, а цены уже все-таки не московские. Железнодорожная станция, лес, речка, озеро. Через каждую сотню метров — реклама строительства, ремонта и бурения скважин, на каждом третьем столбе бригады строителей предлагают услуги. Арсенал существовал сам по себе, а деревни и сёла потихоньку превращались в коттеджные поселки. Старые деревенские дома чередуются с новыми кирпичными, большими и очень красивыми. Сюда едут на лето или уезжают из города насовсем, чтобы насладиться тишиной и природой.

Как раз в одном из таких поселков, в Барсове, и находится 51-й арсенал ГРАУ, он же — войсковая часть 11785. Точнее, так: арсенал, слева от него — поселок Барсово, можно пешком дойти за четверть часа, а справа, сразу у проходной, — военный городок под названием Мирный. Вечером 22 апреля их будут эвакуировать в первую очередь, в Барсове два дома сгорят дотла.

— Хозяев нет сейчас, — говорит соседка из дома напротив сгоревшего, Татьяна. — Они тут приезжали, убрались и уехали. Мы сами эвакуировались, то есть на своей машине уехали, а сейчас как бы вернулись. Страшно было, конечно. В первый-то день просто рвалось, а на второй всё разлеталось. На второй было страшнее гораздо. Мы в первый день уехали, но на второй возвращались, у нас тут животные оставались. Совсем вернулись через четыре дня, у нас на участке ничего не пострадало. 

Что изменилось возле арсенала после взрывов 22 апреля? Рядом поставили бетонное укрытие. Такое, как начали ставить в 2022 году в Белгороде, а в 2024-м — в Курске, то есть человек на 10–15. Укрытие одно на весь район, зато место для него выбрали самое что ни на есть подходящее: в пяти метрах от проходной арсенала. То есть когда там в следующий раз что-нибудь взорвется, 10–15 человек смогут укрыться в непосредственной близости от эпицентра взрывов.

Напротив проходной — автобусная остановка, и там повесили табличку: «Место сбора при эвакуации». То есть когда взрываться будет в следующий раз, эвакуирующихся соберут тоже поближе к эпицентру. Справедливости ради, добавлю, что это не единственный пункт для эвакуации в Барсове. Ближайшая такая же табличка висит на въезде коттеджный поселок — возле желтых труб наземного газопровода и трансформаторной будки. Там тоже предлагают собираться в случае чего всем поселком. И тут же — наглядная агитация, говорящая о том, что «незатушенный костер — причина лесного пожара».

Арсенал — это не просто база хранения или склад боеприпасов. Это сразу много складов и баз вместе, а еще войсковая часть и военный городок. В арсенал поступают разные виды вооружений, их там не только хранят и подсчитывают, а еще ремонтируют, обслуживают, подыскивают запчасти, выдают войскам. В общем, арсенал — это очень много боеприпасов. Как сообщает «Википедия», арсеналы издавна строили «в виде крепости или форта — для защиты содержимого». Вот и под Киржачом арсенал считается очень хорошо защищенным, все-таки Москва рядом, их должен защитить общий купол ПВО.

О 51-м арсенале во Владимирской области известно на удивление много, он не раз появлялся в новостях. В последний раз перед взрывами — в июне 2022 года. Россия уже убивала людей в Украине, но до атак на российскую территорию дело еще не дошло. Поэтому сообщение о детонации боеприпасов под Киржачом, в 90 километрах от Москвы, сильно не обсуждали. Детонация — и детонация. Хотя тогда погибли четыре человека и один был ранен. Это, повторим, было три года назад.

Больше всего страна узнала о 51-м арсенале в декабре 2009 года, тогда о нем одновременно написали сразу несколько федеральных газет. Перед этим, в ноябре 2009-го, случилась катастрофа на 31-м арсенале ВМФ в Ульяновске: во время утилизации боеприпасов начался пожар, он вызвал детонацию снарядов и торпед, это грозило заражением воды в Волге и почвы, но главное, что погибли восемь человек. 

С тех пор мы знаем, что площадь 51-го арсенала под Киржачом — 502 гектара, из них 310 гектаров — собственно цеха и хранилища боеприпасов. Арсенал рассчитан на хранение 264 тысяч тонн боеприпасов, но по состоянию на 2009 год там хранилось «105 тыс. тонн ракет, космических аппаратов и прочих смертоносных изделий». Именно этими цифрами оперировали независимые издания теперь, в 2025-м, прикидывая вероятный ущерб от взрывов. Сколько там на самом деле было уничтожено боеприпасов, мы не знаем. Но OSINT-аналитики, ориентируясь на спутниковые снимки, считают, что повзрывался и выгорел примерно квадратный километр, то есть — треть площади, на которой располагались хранилища.

«Важнейшей задачей командования и личного состава арсенала является неуклонное обеспечение живучести и взрывопожаробезопасности, — писала в 2009 году газета «Красная звезда». — Арсенал участвует в федеральной целевой программе по реструктуризации запасов, которая была утверждена Правительством Российской Федерации в 2004 году и направлена на совершенствование взрывопожаробезопасности». Ну и под конец: «Тем приятнее было отметить образцовый порядок, патриотизм людей, преданность своей части и делу. Именно в этом главный залог того, что «Ульяновск» здесь не повторится».

В 2017 году 51-й арсенал снова вспоминали, теперь — в связи с уголовным делом о хищении 650 миллионов рублей. За четыре года до этого правительство выделило 1,3 миллиарда на монтажные работы на территории арсенала, и вот выяснилось, что половина денег украдена.

Иными словами, к тому моменту, когда в Киржаче стало «бабахать», о 51-м арсенале уже много чего было известно. Но домостроение в этих краях продолжалось, число дачников росло, рекламы вроде «скважина под ключ» или «мы строим то, о чем вы мечтаете» вдоль шоссе становилось всё больше. 

«Там девять километров под землею всякие оружия»

Утром 9 мая, через две недели после взрывов, в деревне Грибаново под Киржачом было тихо и пусто: сначала все ходили на «шествие Бессмертного полка «Слава тебе, победитель-солдат»», потом на согласованный с властями митинг в соседней деревне Храпки. Праздничные мероприятия продолжались до вечера и заканчивались в 21.00 «торжественной акцией» в Храпках. Обе деревни эвакуировали 22 апреля полностью. В Грибанове пострадали несколько домов, где-то окна выбило, где-то — забор, а один дом разрушен наполовину.

У 86-летней Раисы Владимировны дом не пострадал, только «в теплицу попало, дыру пробило».

— Ой, милая моя, не приведи господь, — машет руками Раиса Владимировна, рассказывая, что пережила в тот день. — Я лежала на диване. Слышу — какой-то хлопок. Глухой какой-то. Полежала минут десять или пятнадцать. Тут такой взрыв — и затряслися окна. Я подошла до окошка. И сын сверху слез, с окошка, прибежал. И с той стороны такой обратно взрыв — и как будто у нас в огороде такой огняной шар. Стекла затряслися, и сына прямо воздухом как откинуло всё равно. Я выскочила, смотрю — ой, а в той стороне всё Барсово горит. И такие шапки черные. А потом взрыв за взрывом. Соседка вышла, тут взрыв — и летить! Летить! И как светлое такое всё равно, белесое. И вот так она крутится, и с таким этим воем. И сюда — мимо пролетело и взорвалось, вот там где-то земля задрожала. Вот там у меня забор пробило. В теплицу попало, дыру пробило, а за теплицею она взорвалася. Воронка большая такая. И куски от нее. Там всю эту сторону надо менять, теплицу эту, карбонат. В общем, на пять тысяч.

Соседка Галина — это та, у которой дом сильнее всех пострадал, снаряд пробил его насквозь. Рассказывая об этом, Раиса Владимировна говорит о снаряде «она».

— Вон в тот дом она влетела в веранду, в крышу, — показывает рукой Раиса Владимировна. 

А телефон свой на столе положила. Вышла за угол — и взрыв такой. И окошко вылетело. У них вода под полом проложена, трубы все побило. Они в бане живут, пока полов нету. В дом кушать ходят. Им оценили это в 500 тысяч, сказали, что деньги дадут.

У другой соседки напротив, Лены, снаряд пробил стену и забор, повредил фундамент. Сама Лена раньше работала на арсенале, она-то и объясняла всем вокруг, что происходит. 

— Она говорит: если началися склады, то всем труба, — вспоминает Раиса Владимировна. — Там девять кило́метров всё под землёю, всякие оружия, припасы. Ей в дом она прямо залетела. Прошла через всю ихнюю конуру, фундамент пробила, раздробила всю верандочку и улетела туда, на болото. Выбила забор — три доски. А вон в том доме тоже бабушка живет. На костылях, на палках. На зиму ее забирают дети, а летом она здеся. Она и не выходила. А вон там у соседей, в двухатажном доме, тоже через верх прошла. Одежа там висела зимняя, пуховик, зашли, а там пух везде, пуховик раздробило.

Когда еще все «пролетало и взрывалось», приехали военные, саперы стали обходить дома. В огороде у Раисы Владимировны нашли снаряд, который разбил ее теплицу.

— Он такой маленький, но не разорвался, — она показывает руками, каким был снаряд. — Вот такой небольшой. Такой светленький. Он на руках несеть его, я говорю: взорвется. Он говорит: нет, у него запала нет. Он без запала.

Вместе с военными, продолжает Раиса Владимировна, приехал автобус, и началась «эвакувация».

— Быстро они приехали, всё организованно было, — кивает она. — Все, говорят, собирайтесь, будем эвакувировать. Я как в огороде была — так и поехала. Вот как сейчас, только в тот день теплее было. Ой, и не рассказать вам, я такое пережила… До сих пор боюся. Где-то что-то хлопнет — я вздрагиваю. 

Жителей Грибанова и Храпков, тех, кто без машины и сам не мог уехать, повезли в Киржач, в школу № 2. И там, говорит Раиса Владимировна, было чудо как хорошо.

— И воды понатаскали, и постелили нам, — хвалит она «эвакувацию». — Всем по два матраца, и одеяла, и подушки — всё. Так за нами ухаживали! Там здание большое, кто внизу поместился, кто на втором этаже. Кормили и поили без конца, всё так было организовано. Но не дай бог никому.

Лены, работавшей раньше на арсенале, в тот день дома не было, они с семьей уезжали. Вернулись, когда уже всё кончилось, и застали дыру в потолке, дыру в полу и в фундаменте. Местные власти обещали им компенсировать ущерб, но сначала его надо оценить, Лена ждет, когда к ней приедет комиссия.

Всем, кому пришлось эвакуироваться, местные власти обещали выплатить по 10 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда. Только Раиса Владимировна не знает, как ей эти деньги получить, потому что карточки у нее нет и в город ей поехать не на чем.

«Сидит какая-то гадина в лесу и за деньги пускает»

Эвакуировались люди из деревень под Киржачом так же, как в августе 2024-го — из деревень под Курском: думая, что это продлится день-два — не больше, бросая все вещи в доме и живность во дворе. Только в этом случае эвакуация продлилась недолго, все скоро смогли вернуться. А некоторые и не уезжали.

— Первые три дня здесь всё было перекрыто, пускали только собственников по документам о недвижимости, — делится Майя в Барсове. — Мы вот не собственники, это дом нашей родни, так мы тропками пробирались по лесу. Ну а как? Нас пугали, что может еще что-то взорваться, но вещи-то здесь оставались. А вчера, представляете, я грядочку копала — и вот такой, с руку, осколок снаряда нашла. Представляете, как это летело? Говорят, может что-то еще оставаться в земле. 

Уезжать из Барсова Майя не хочет. Наоборот, говорит: хорошо жить рядом с военными, вроде как всегда под защитой.

Рядом, за углом, участок и дом Марины. Они с подругой, говорит Марина, никуда не уезжали ни 22 апреля, ни после, так и сидели в доме.

— Нам бежать некуда, — усмехается Марина. — У нас окна выбило, когда тут всё это летало. Теперь сами восстанавливаем, никто нам ничего не обещал. Пока позабивали досками. 

И дальше уезжать из этого дома Марина не планирует, не для того, говорит, столько денег в него вгрохала. И огород здесь, как его бросишь.

— Страшно? — удивляется она моему вопросу. — А где сейчас в России не страшно? В Москве, что ли, не страшно?

А из Дубков и вовсе почти никто никуда не уезжал. Некуда было, не на чем, да и незачем. Всей деревней ходили смотреть, как горит, а Валентина, даром что уже на пенсии, на велосипеде поехала фотографировать, что кругом творится.

— Помилуй бог, у нас тут вообще в деревне ничего не пострадало, — крестится она. — Ну, чтобы так чего-то сильно. Старенькие домишки, а все выдержали.

Дубки — не поселок с красивыми новыми домами, а самая настоящая деревня, через нее проходит шоссе. По обочинам не строительная реклама развешана, а призывы на «пункт сбора на военную службу по контракту». И плакат: «А что сделал ты??? Для сохранения жизни и здоровья наших бойцов на передовой». Зовут плести сети, делать окопные свечи, закупать обмундирование и сдавать «гум. помощь».

На одной стороне дороги выставлены на продажу деревянные сортиры разных моделей и типоразмеров. На другой — на магазине «Магнит» радостная вывеска: «Мы открылись!». 

— У нас тут многие оставались, — говорит кассирша Таня. — Мы боялись, что наш дом снесет, но тоже остались, потому что у меня лошадь, как ее оставишь.

Закрывался их магазин после того, как сначала взрывами выбило стекла, а потом местные его разграбили.

— Когда это началось, мы начальству позвонили: что делать-то? — вспоминает Таня. — Нам говорят: подождите, мы сейчас решим что-нибудь. Потом уже совсем страшно стало, я кричу покупателям, чтоб выходили. А они мне: мы только зашли. Я трясущимися руками пробила им всё, после этого мы закрылись. У нас стекла выбило и дверь. А потом свои же, местные, у нас здесь воровали, пришли и давай набирать по полкам. Но камеры же везде, их сняли, всё видно было — кто что берет.

Валентина, которая фотографировала деревню во время взрывов, потом вместе с соседкой тушила пожар.

— Загорелась вон та лесополоса, — показывает она рукой лесок через дорогу. — Мы со Светкой, соседкой, побежали тушить, весь колодец вылили туда. Хорошо, что лес был сырой, не сухой. И мы его спасли. Потом, похоже, осколок отлетел, вон там поле загорелось. Там во-о-от такая травища, мы начали ее граблями поднимать и маленько обкапывать, чтоб оно на деревню-то не шло. Ну и как-то вот спасли всё.

Сейчас Валентина регулярно получает сообщения от МЧС об угрозе беспилотных атак. Она показывает мне телефон, в котором все эти эсэмэски бережно сохранены: вот — угроза, а вот — уже отбой, и так по несколько раз в день. Она, как и все вокруг, уверена, что арсенал подорвали по наущению украинцев, только, говорит, не прямо из Украины.

«Повзрывался — и всё»

Александр живет в Храпках и работает здесь же на ферме. Если повезет, у них можно купить творог, молоко и куриные яйца, только приехать надо утром пораньше. На ферме есть коровы, бараны, поросята, есть большие стеклянные теплицы и картофельное поле, техника стоит рядом. Но снаряд, прилетевший с арсенала, попал только в туалет, выбил четыре доски. Сортир не загорелся, его так и не починили, но все им пользуются.

— Ну, это был не то что снаряд, а как бы болванка, — с радостной улыбкой объясняет Александр. — Без взрывателя. Она когда гильза — так она с порохом, загорелась и полетела куда попадя. А пока летела, у ней сгорел порох, она просто упала — и всё. Повезло! Вы представляете, сколько они рвались, сколько они летали — и тут ни одного человека не убили. Я у себя в огороде шесть штук собрал вот таких снарядов, небольшие, килограмм по 20–30. Они неопасные, не взрываются больше, уже всё, выгорели, просто железки. Военные приезжали, всё забрали.

Александр никуда из Храпков не уезжал, даже когда кругом всё взрывалось.

— Ну то есть мы уехали, но через два часа уже вернулись, — уточняет он. — Взяли, уехали, потом взяли, опомнились и вернулись. Я тут всю жизнь живу, и никогда ничего не было. Ну, потрясло маленько, подумаешь. Ну, стекла где-то выбило. Потом летало тут всё, а у нас в туалет только и прилетело. Вот вы за рулем ездите: вам не страшно? За рулем еще опаснее. А арсенал — что арсенал? Ну, повзрывался — и всё. 

Еще одна деревня, где объявляли всеобщую эвакуацию, — это Першино. На автобусной остановке возле сельмага теперь тоже висит табличка «Пункт сбора», чтобы в следующий раз люди знали, откуда эвакуироваться организованно, а не как попало.

— Взрывы были — прямо взрывалось и летало всё, как в кино показывают, — с веселым смехом вспоминает продавщица Нина. 

Кому некуда было ехать, те или оставались, или ехали в соседние города и там в машинах сидели. Все гостиницы в ближайших городах были заняты.

Но теперь, продолжает Нина, всё спокойно, как раньше, и уезжать из Першина она не хочет. И вообще, говорит, никто из ее знакомых не надумал уехать. Рядом, в Храпках, один дом продается, так его «еще до арсенала» на продажу выставили.

— Мы же, когда сюда заселялись, знали, что рядом воинская часть, — пожимает Нина плечами. — А ЧП никто не отменял, мало ли что.

Исмаил живет в Першине 20 лет из своих семидесяти. Раньше они жили вместе с дочкой, а потом она устроилась на работу в микрорайоне Красный Октябрь и там снимает две комнаты. Вечером 22 апреля она приехала за отцом и увезла его к себе, хотя и в Красном Октябре всё тряслось от взрывов.

— Бомбило здесь — мама не горюй, — качает головой Исмаил. — Три или четыре дома в Першине пробиты. Я до вечера тут оставался, пока дочка за мной не приехала, собаку и кошку с собой забрал. Пожар мощный был, столб дыма был, я сидел и думал: не дай бог, в дом попадет. Страшно было. А сейчас уже не страшно. Вряд ли такое еще раз случится. Ну а если и случится, так что? Ничего не сделаешь. У меня тут и пенсия нормальная — 18 тысяч. Это считается хорошая, люди по десять получают, по семь. И сказали, что всем, кто здесь живет, по 10 тысяч выплатят за моральный ущерб. Разве плохо?