Право уклониться

От СПЧ до «врагов народа»

В 1982 году, на третий год Афганской войны, многие студенты лишились отсрочки от армии: вступила в силу соответствующая поправка к закону «О всеобщей воинской обязанности», ограничив список вузов, которым разрешалось выдавать такие документы. Родители призывников искали возможность защитить своих сыновей, объединялись в инициативные группы, и когда студентов очных отделений стали массово призывать в армию, сформировали первое в стране движение, защищающее права срочников. Движение — пока не официальная организация, а просто сообщество: Комитет солдатских матерей. 

Сперва движение ставило перед собой одну основную цель — вернуть студентов в аудитории. Активисты писали в инстанции, обращались к генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачёву, стояли в пикетах — и в 1989 году в закон вернули нормы об отсрочке для всех студентов, а затем вернули и самих студентов (по данным Комитета солдатских матерей, более 17 тысяч молодых мужчин были освобождены в запас и вернулись к учебе).

Комитет продолжил свою работу и по окончании Афганской войны. Он стал бороться с дедовщиной и другими видами неуставных отношений в армии. Появилась горячая линия, активисты встречались с министром обороны, проводили круглые столы и форумы — и не безрезультатно. Так, благодаря инициативе солдатских матерей ввели страхование солдат и матросов, постепенно изменили медицинские требования к призыву, появился закон о праве на альтернативную гражданскую службу (АГС).

С началом Первой Чеченской войны движение солдатских матерей занялось отправкой гуманитарной помощи, освобождением пленных, организацией антивоенных маршей, открыло горячую линию по сбору информации о военнослужащих, находящихся в зоне боевых действий. 

Комитет солдатских матерей, по словам Марии Кирбасовой, одной из его основательниц, был единственной организацией, которая принимала заявки на поиск военнослужащих:

«Это была очень важная, важнейшая низовая инициатива того времени», — говорит о Комитете Александр Черкасов, российский правозащитник, бывший председателем совета правозащитного центра «Мемориал», в подкасте «Она сказала «Нет»». 

В 1997 году движение солдатских матерей разделяется на две отдельные организации, объединяющие региональные инициативы: «Союз комитетов солдатских матерей России» во главе с Валентиной Мельниковой и «Комитет солдатских матерей России» (КСМР) во главе с Марией Кирбасовой. 

Движение солдатских матерей расширяется, формируя целое поле профильных правозащитных организаций, помогающих призывникам, военнослужащим и их семьям: региональные, муниципальные, работающие под эгидой «Союза комитетов» и полностью отдельные или даже «конкурирующие». Сегодня на запрос «комитет солдатских матерей» база данных юридических лиц ЕГРЮЛ выдает сотни организаций.

В нулевые и десятые годы от общего движения отделяются новые организации, с фокусом на более узкие задачи. Например, бывшие сотрудники правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» в 2013 году открывают «Движение сознательных отказчиков» (ДСО) — чтобы прицельно заниматься альтернативной гражданской службой. 

«Они [«Солдатские матери Санкт-Петербурга». — Прим. ред.] занимаются правозащитой, а мне стало интересно продвигать вещи, связанные с отказом от военной службы. Сначала возникла группа во "ВКонтакте", мы ее назвали «За альтернативную гражданскую службу»» — объясняла Елена Попова, соосновательница ДСО.

Появляются и коммерческие проекты: юридические фирмы, помогающие легально освободить клиента от призыва на военную службу.

С девяностых годов «Комитет» участвовал в совместных мероприятиях с Минобороны, встречался с главой ведомства, предлагая свои инициативы, члены Комитета входили в Совет по правам человека, и, казалось, власть была открыта к сотрудничеству.

Всё изменилось в 2012 году с появлением первого закона об иностранных агентах. Уже через год статус иноагента получила костромская областная организация «Комитет солдатских матерей». В 2014 году в реестр НКО-иноагентов включили «Солдатских матерей Санкт-Петербурга» — при том что глава организации Элла Полякова на тот момент состояла в Совете по правам человека при президенте России. В 2015 году организации удалось доказать отсутствие иностранного финансирования и снять с себя статус иноагента. 

В 2023 году иноагентами признали «Движение сознательных отказчиков», решением суда заблокировали сайт организации — это произошло практически одновременно с номинацией «Движения» на Нобелевскую премию мира. Тогда же в реестр иноагентов включили проект «Школа призывников». В мае 2025 года суд в Калининграде арестовал местного адвоката Марию Бонцлер, создавшую Комитет солдатских матерей Калининградской области. В августе — пришли с обыском и задержали Елену Попову, соосновательницу «Движения». 

Путь от членства в СПЧ до «врагов народа» выглядит стремительным, однако Валентина Мельникова, стоявшая у истоков антиармейского движения, руководительница «Союза комитетов солдатских матерей», в интервью Катерине Гордеевой отмечала, что такое отношение было всегда. Она вспоминала, как министр обороны СССР Дмитрий Язов, принимая у себя активисток в 1989 году, произнес: «Вот, агенты империализма пришли». По словам Мельниковой, в Минобороны много структур, и все относились к правозащитницам по-разному: кто-то пытался «сравнять с землей», а кто-то понимал, что все они делают одно дело. Что правозащитным организациям придется сложно, было понятно еще в начале двухтысячных, когда они потеряли политических представителей в Госдуме, уверена Мельникова. 

После начала полномасштабного вторжения России в Украину возникают новые инициативы: «Призыв к совести» занимается защитой права на отказ от военной службы и помогает сопротивляться произволу в этой сфере, проект «Идите лесом» (признаны иноагентом) — помогают уклониться от призыва и покинуть страну. Сообщества жен мобилизованных, пытающихся защитить права своих супругов, положили начало движению — так когда-то формировалось и движение солдатских матерей. На базе этого движения возникает организация «Путь домой» (в 2024 году включена в реестр иноагентов). Любопытно, что в 2023 году в интернете появляется проект с тем же названием, «Путь домой», призывающий людей переезжать в Россию.

«У военнослужащих — ситуация самая тяжелая»

Защищать право на отказ от военной службы становится сложнее не только из-за рисков получить статус иноагента или уголовное преследование, но также из-за самих законов и правил, меняющихся не в пользу призывников. 

Представительница проекта «Призыв к совести» анонимно рассказала «Новой-Европа», что к осени 2025 года изменилось «Расписание болезней» — документ, который используется при проведении медицинского осмотра призывников, чтобы определить их категорию годности к военной службе. Также действуют и другие решения о призыве, заработали реестры воинского учета и электронных повесток — уже начали запрещать выезд после направления повестки. 

Военком Москвы, по словам правозащитницы, опережает изменения в законе: больше года работает «конвейер» Единого пункта призыва, решения по нереализованным призывам перестали «обнуляться» (то есть забрать в армию могут на основании решения, принятого в один из предыдущих призывов), людей штрафуют и доставляют после неявки по уведомлениям о повестках с Mos.Ru (аналог Госуслуг для Москвы), медосвидетельствование и призывные комиссии стали работать вне рамок призыва. 

В Москве разворачиваются «высокотехнологичные» облавы: 

Вместе с этим растет и произвол во время призывных кампаний: задержанных стремятся одним днем отправить в армию или хотя бы принять решение о призыве. Однако бывают и улучшения: весной 2025 года, по сравнению с осенним призывом 2024 года, сотрудниками проекта «Призыв к совести» был зафиксирован только один случай насилия на сборном пункте. 

Наконец, помогать становится сложней из-за того, что у призывников отбирают смартфоны и часто не пускают адвокатов.

Когда проект только начал работу, в начале 2022 года, за помощью обращались в основном военнослужащие — и благодаря участию «Призыва к совести» успешно увольнялись с контрактной службы до Указа о мобилизации. «Тогда можно было требовать досрочного расторжения контракта на основе сформировавшихся убеждений», — рассказывает сотрудница проекта.

А вот осенью, после объявления мобилизации, количество запросов сильно вырос, а их характер и аудитория стали намного разнообразнее. «Сейчас, спустя три года от начала мобилизации, нам пишут абсолютно все люди, которых касается военная служба, и их близкие», — отмечают в организации. И у каждого свои проблемы.

У военнослужащих, по словам правозащитницы, ситуация самая тяжелая: с осени 2022 года уволиться можно в связи с тяжелым состоянием здоровья либо получив реальный срок. Третий путь — самовольное оставление части или дезертирство, но в этой ситуации многих пытаются вернуть и отправить на фронт насильно (нередко — в штурм) в наказание за побег. Поэтому теперь одна из задач организации — снизить и эти риски.

Как отмечает собеседница «Новой-Европа», поначалу люди не верили, что контракт — бессрочный, а мобилизованные надеялись на ротацию. Теперь тюремный срок — для многих желанный исход, которого уже не так просто добиться. 

— делятся в проекте. Дела при этом возбуждают неохотно, порядка тысячи в месяц.

Кроме военнослужащих, много пишут призывники: им нужна помощь с альтернативной гражданской службой, во время облавы, и с подготовкой к призыву в целом. 

Самая большая группа людей России — те, кто в запасе. «Поэтому мобилизация и имела такой широкий резонанс, напугала и возмутила общество, и «вторую волну» не торопятся проводить», — делится представительница «Призыв к совести». Сейчас проект получает запросы от запасников, которым пришли повестки на уточнение данных, сборы или уведомление о внесении в Реестр воинского учета. 

В последний год участились запросы от людей, которые получили гражданство РФ не по рождению. Также в «Призыв к совести» регулярно приходят сообщения от людей, которые недавно подписали контракт и передумали, или их родственников. 

«Очень часто люди были в аффекте, с кем-то поругались, либо в алкогольной зависимости, иногда пишут подписавшие контракт в СИЗО, а также срочники. Они пока не приступили к исполнению контракта, и есть большой шанс отказаться от него», — уверяет правозащитница. 

На третий год войны стали обращаться люди, чье здоровье и психика пошатнулись, поэтому, кроме правозащитной помощи, сотрудники проекта оказывают теперь и эмоциональную: «В переписке на горячей линии нам нужно помочь человеку успокоиться, поддержать, где-то — наоборот, донести важность активных действий, где-то — оказать базовую психологическую помощь; мы советуемся об этом с коллегами из помогающих организаций и психологинями».

При этом за последние годы вырос интерес к альтернативной гражданской службе, всё больше людей ее проходят (а заявления подают кратно больше). Более того: базовую информацию об АГС можно встретить в региональных СМИ, несмотря на военную цензуру; а также каждый год растет список профессий, которыми можно заменить службу в армии.

«Всё стало дольше и труднее»

«Движение сознательных отказчиков» — еще одна организация, которая защищает право на отказ от военной службы. Юристка «Движения» Валерия Ветошкина рассказала «Новой-Европа», что за последние три года, с начала полномасштабного вторжения России в Украину, к привычной категории призывников добавились мобилизованные и их семьи. Характер проблем остается схожим: нарушения при призыве, сложности с прохождением альтернативной службы, давление со стороны военкоматов. Кроме того, в законодательстве появились новые нормы — например, об электронных повестках, — которые существенно повлияли на практику. При этом даже без формальных изменений правоприменение стало менее предсказуемым: одни и те же правовые гарантии могут по-разному работать в схожих ситуациях. 

Больше внимания юристов стали требовать «отдельные процессуальные детали» дел призывников и попытки властей обойти установленные законом гарантии, отметила специалистка. Например, в последние годы стало больше споров вокруг медицинского освидетельствования: военкоматы чаще стараются признать человека годным без достаточного обследования или не учитывают хронические заболевания. Формально процедура проводится, но качество ее выполнения вызывает вопросы, и приходится тщательно доказывать несоответствие заключений установленным правилам.

дольше и труднее идут административные процедуры. В одних случаях правовые механизмы всё ещё работают, в других — те же самые аргументы вдруг перестают учитываться. Эффективность не исчезла совсем, но стала гораздо менее стабильной и предсказуемой.

С другой стороны, у команды накопилось достаточно экспертизы, чтобы систематизировать ее в виде методических материалов — теперь «Движение» предлагает каталог правовых материалов, которым может пользоваться любой призывник или его родственники: «Это делает помощь более системной и доступной: даже если человек не обратился напрямую, он может найти нужную информацию».

Давление на «Движение» проявляется в общей тяжелой психологической обстановке, говорит юристка и отмечает: прямых репрессий против сотрудников, если не считать блокировку сайта и признание организации «иноагентом», нет.

«Работать действительно стало сложнее и напряженнее: больше рисков, меньше предсказуемости в правовой системе. Но мы продолжаем, потому что запрос на помощь остается очень высоким», — отметила Валерия Ветошкина.

«Бюрократический ад с минимальными шансами на успех»

Сотрудники юридических фирм, оказывающих помощь с освобождением от призыва, сильных изменений в своей работе не заметили. Один из сотрудников подобных компаний на условиях анонимности рассказал «Новой-Европа», что происходит в этой сфере. Так, по его словам, после того как подняли призывной возраст, к ним стали обращаться люди постарше, а также лица, недавно получившие гражданство или планирующие в него вступать.

— отмечает собеседник «Новой-Европа».

При этом военкоматы стали более строго смотреть на детали: то, на что раньше могли закрыть глаза, сегодня без штрафа не оставят.

При этом, как отмечает юрист, всё стало намного сложнее: «Что-то вовсе потеряло смысл, как, например, присутствие юриста в военкомате или суде. Без реально тяжелых заболеваний в европейской части России от службы освободиться законным путем почти невозможно. Список «работающих» заболеваний из призыва в призыв сокращается всё больше и больше. Всё больше эта сфера юридических услуг становится похожа на уголовную адвокатуру». 

Также стало меньше клиентов, готовых платить за услуги: «Больше стало тех, кому легче отслужить, несмотря на все обстоятельства. Освобождение от службы планомерно превратилось в бюрократический ад с минимальными шансами на успех». 

Несмотря на то, что государство стало более бдительным, давления собеседник «Новой-Европа» не чувствует: подобные компании всерьез не трогают, пока они не мешают выполнять и перевыполнять планы по призывам.