Человек, который разрушал стены

Михаил Горбачев был руководителем страны шесть лет. Только миг по меркам диктаторов, которые грезят о вечной власти. Он ушел вместе со страной, президентом которой был, чтобы не утопить эту страну в крови. Ему не могут простить этого, ведь таких правителей в России не было ни до Горбачева, ни после. Горбачев — аутсайдер в обществе, которое считает эталонным политиком Сталина, но это общество больно страхом.

То, что тридцать лет назад казалось слабостью Горбачева, сегодня выглядит как испытание властью, которое он выдержал. Выдержать — значит остаться человеком после трона, отделить себя от своей должности, не свихнуться.

За его шесть лет СССР нормализовал свои отношения с миром и закончил Холодную войну. Был разрушен железный занавес в Европе, пала Берлинская стена. Была окончена позорная война в Афганистане, пролог к будущим еще более позорным войнам России, после которой по стране еще долго скитались «афганцы».

Была возвращена свобода печати. Советские граждане получили возможность обсуждать темы, которые прежде можно было упоминать только на кухнях. Сегодняшнее российское общество за считанные месяцы научилось называть войну «специальной операцией». Так что теперь в 2022 году можно представить себе, каким взрывом стала гласность после многих десятилетий лицемерия и лжи. Горбачев верил в то, что за ним и настоящим социализмом есть будущее, что честной политике не страшна открытая дискуссия, что в ней нет запретных тем. В этом смысле он был европейцем, говорившим на одном языке с остальным миром. Ему было легко разрушать стены.

Горбачев собрал первый настоящий российский парламент — на съезде Верховного совета молчаливое общество прорвалось политической речью, люди учились говорить о своих интересах и проблемах, за политиками по центральному телевидению следили десятки миллионов избирателей. Тот Верховный совет остался чудом в пустыне нашей политической истории, между мертвецкими аплодисментами съездов КПСС и зомбилендом нынешней Госдумы, самозванцы которой отправляют людей на войну.

— ему самому, сидящему в президиуме, приходилось выслушивать в свой адрес самые жесткие слова. Он слушал, и был сильнее тех, кто окружает себя льстецами.

В политической системе появилась многопартийность. Если у КПСС правильные идеи, то зачем ей бояться конкурентов? Так думал Горбачев, ломая главную духовную скрепу, согласно которой начальник всегда прав. Во времена Горбачева в действиях начальства можно было сомневаться, не рискуя стать иностранным агентом. Бывшие диссиденты — такие, как академик Сахаров, возвращались на трибуны. Вследствие свободы дискуссии вообще исчезли как явление враги народа. Ведь если каждый может говорить, что думает, как определить врага — все просто разные.

В Москве мирно и открыто проходили огромные митинги. Кульминацией стала манифестация 4 марта 1990 года, когда прямо под стенами Кремля, на Манежной площади собрались 200 тысяч человек, чтобы потребовать отмены «руководящей роли КПСС» в советской Конституции. Их не преследовали, не сажали в автозаки, не объявляли революционерами, против них КГБ не открыло «Манежное дело», к ним не пришли с обыском в шесть утра, не уволили с работы. Россия Горбачева — для жизни в такой стране нынешние правители не имеют его мужества.

Горбачев легализовал частную собственность как основу повседневной человеческой жизни. В марте 1990 года в СССР был принят одноименный закон. Все, что мы еще по инерции называем нормой, появилось в России во время Горбачева.

Еще до Путина появились выборы, которые никак не могли проиграть «демократы». Ельцин смог уйти, лишь оставив после себя преемника — ведь власть всегда должна находиться в знакомых руках вон того парня. Свободная пресса уничтожалась двадцать лет, и теперь новостные программы в России являются своего рода злой постмодернистской пародией на советскую программу «Время» с элементами спецэффектов из американских боевиков, когда Киселев показывает, как будет взрывать Америку. 

Пропагандисты и воры строят новые стены, надеясь изолировать страну от внешнего мира, и через это сохранить свой контроль над ней. Собственности нет, поскольку вся страна принадлежит кому надо, а прочие платят подати. Свобода собраний объявлена покушением на государственную безопасность, политическая дискуссия — уголовно наказуемым преступлением. Нельзя осуждать решения первого лица, даже если это лицо творит безумие. Начальник, который всегда прав, снова с нами повсюду.

Самый тяжелый удар по Горбачеву нанесен в той сфере, над которой было принято иронизировать, — по гласности. Горбачев ненавидел сталинский страх, мир, в котором умы и воли людей скованы ужасом. Он освободил страну от сталинизма — казалось, что навсегда. Но сталинизм вернулся как старая лагерная способность отворачиваться от преступлений. Делать вид, что жизнь идет своим чередом, когда соседа увозят в тюрьму, а соседнюю страну уничтожают ракетами.

Нашим поколениям повезло: мы пожили в свободной стране, доставшейся нам от Горбачева. В ней можно было не носить униформу, не ходить строем, иметь свою голову на плечах. Из многих из нас этого уже не выбить ни палкой, ни законодательством Российской Федерации. В этом смысле мы наследники Горбачева, и мы же его должники.

В 2019 году, когда Россию накачивали милитаристской истерикой, в «Новой газете» вышел мой редакционный текст, в котором я отвечал на лозунг эпохи «Можем повторить» словами «Никогда больше». У меня есть фотография, как Михаил Горбачев читает эту заметку.

Милитаристы все же смогли повторить. Будет ли существовать Россия после них, зависит от того, выучим ли мы уроки Горбачева.