«Когда-то Турция нас приняла, теперь наша очередь»

Мэрия Кадыкёя — района в азиатской части турецкой столицы — похожа на улей. Всё здание отдали волонтерам, сюда бесконечным потоком привозят гуманитарную помощь: памперсы и детское питание, обогреватели и одеяла, предметы гигиены и одежду. Машины на секунды паркуются в два ряда, к ним тут же подбегают свободные люди, разгружают, — следующая! Живая цепь выстроилась от самых ворот, открытых круглые сутки, до входа в помещения. Внутри вещи сортируют, пакуют в коробки и разносят по грузовикам.

Пункты приема открыты в каждой мэрии каждого района Стамбула, всего их 39. Кроме того, сборы идут на разных уровнях: в школах, на работах, в домах, — везде.

Железнодорожное и авиасообщение с югом страны непредсказуемо, автотранспорт — наиболее надежный вариант передать необходимое людям, пострадавшим от одного из самых трагичных землетрясений в истории и Турции, и Сирии, и всего мира.

По последним данным Управления по чрезвычайным ситуациям и стихийным бедствиям (AFAD), число жертв землетрясения превысило 8500 человек, больше 50 тысяч человек получили ранения. Жителям десяти турецких провинций, которым досталось тяжелей всего, — а это около 12,5–15 миллионов человек, — не советуют заходить в дома. Пострадавших эвакуируют в другие регионы, строят для них временные палаточные лагеря, собирают деньги, вещи и кровь. Турция показала себя сплоченной нацией перед лицом непредсказуемого врага. И в этой реке гуманитарной помощи есть и русский ручеек.

«Самая быстрая и надежная помощь, — это волонтеры»

«Друзья, мы связались с проверенными турецкими волонтерами и собираем помощь прямо у нас. Когда-то Турция нас приняла со всем гостеприимством, теперь наша очередь», — такой пост вечером 6 февраля опубликовали у себя в телеграме сотрудники первого русского книжного магазина страны «Полторы комнаты». Магазин открылся пару месяцев назад в районе Бейоглу, в паре десятков метров от Музея невинности, созданного по инициативе (и по одноименному роману) Орхана Памука.

Проверенные турецкие волонтеры, — это действительно важно.

— У меня ребенок учится в турецкой школе, — рассказывает совладелица «Полутора комнат» Сания Галимова. — Главные мамы класса, аналог родительского комитета, уже организовали сбор помощи. Они знают грамотных волонтеров. Когда собирали средства для украинских беженцев, люди очень много жертвовали в официальные организации, но по факту помощь от этих организаций была почти незаметна. Я общалась здесь с женщиной, которая работает в Красном Полумесяце (входит в одну международную федерацию с Красным Крестом. — Прим. ред.). Она говорит, что в благотворительных госорганизациях работает много людей, у них очень большие расходы: на зарплату, маркетинг, логистику и т. д. И пострадавшим доходит меньшая часть. Самая быстрая и надежная помощь, — это волонтеры: собрали грузовик, привезли, всё раздали, кого смогли — увезли.

Сания уехала из Москвы сразу после начала войны, а магазин открыла в декабре. Целевая аудитория у него точно имеется: 

Открытие «Полутора комнат» стало громким событием в арт-мире нового русского Стамбула. Сания освещала весь ход процесса — поиск помещения, аренду, ремонт и т. д. — в телеграме, посты собирали много просмотров. Совладельцем проекта стал украинец, и вот как об этом пишет сама хозяйка.

«Почти сразу после того, как я завела телеграм-канал проекта и написала «я хочу открывать книжный магазин», мне написал незнакомый мужчина и предложил встретиться.

Оказалось, что парня зовут Миша, он недавно приехал из Украины. Сидел с женой в подвалах, видел ракеты, горы трупов, потерял друзей, и под обстрелами добрался до границы и попал в Стамбул.

И вот этот человек мне говорит: «Книжный магазин — это отличная идея, я в восторге. Давай делать вместе».

То есть.

Не просто «я тебя не ненавижу». Не просто «я тебя не виню», а вот так прямо — «я тебе доверяю настолько, что готов вложить в это деньги»».

«Эти два дня у меня сердце жжет»

Пока мы разговариваем с Санией, в магазин идут люди. Приносят гумпомощь из соседней лавочки: оставили передачку там, пока «Полторы комнаты» были закрыты. Приходит москвичка Алеся, часто приезжающая в любимый Стамбул, жертвует 400 лир (в эквиваленте — чуть меньше 1600 рублей). Алеся читала материал, из которого следует, что и самому Стамбулу до 2030 года грозит очень серьезное землетрясение — может, и страшнее, чем нынешнее.

Стамбул и впрямь находится в очень активной сейсмоопасной зоне, а статья геолога Андрея Никонова в последние дни передается из мессенджера в мессенджер. 

— Как он утверждает, в Стамбуле толчки есть каждый день, но мелкие, их невозможно почувствовать, — говорит продавец книжного Илья Солнцев. — Теоретически, можно уехать в Болгарию или другую, более сейсмоустойчивую страну. Но ведь самое ужасное, что стихия непредсказуема: большинство людей, которые погибли в эти дни на юго-востоке Турции, умерли во сне, просто не успев выбраться.

Илья пришел в «Полторы комнаты» на второй день после его открытия и сказал: «Хочу у вас работать». До этого молодой историк с большим опытом протестных задержаний, в московскую квартиру которого силовики заглянули уже 26 февраля, успел пожить и в Ереване, и в Тбилиси. Но Стамбул кажется ему местом, где психологически комфортней всего.

Нагруженная тяжелыми пакетами, в задорной салатовой шапке, заглядывает 67-летняя Любовь Александровна, которая, по ее словам, «из тех старух, которые против Путина, против системы, и всех подруг из-за этого потеряла». В Стамбул переехала ее дочь с молодым человеком, и уже с полгода им помогает Любовь Александровна. Она принесла товаров на 1500 лир, то есть примерно на 6000 рублей — это почти половина ее 13-тысячной пенсии.

— Это трагедия, это страшно. Вообще страшно, когда люди погибают, независимо ни от чего. Но эти два дня у меня прямо сердце жжет.

В российской столице Любовь Александровна была частным предпринимателем, занималась торговлей. Нет, ей совсем не сложно так резко менять жизнь на седьмом десятке: «Я в том возрасте, когда уже ничего не стыдно и не страшно. А вот там жить — очень сложно, там я осталась одна. Нет комьюнити, моих старых подруг, с которыми мы дружили по 40–50 лет. У меня есть приятельница: бюджетный работник, очень пожилой папа, постоянно включенный телевизор, компостирующий мозги всеми этими соловьёвыми-киселёвыми.

Любовь Александровна немножко грустно улыбается, вертя в руках модные дымчато-серые очки. Когда твоя дочь — еще и стилист-имиджмейкер, когда она может открыть гардероб и сказать: «Ты что, это носишь?! Быстро выбрасывай!» — приходится соответствовать.

«Многие погибали от нехватки ресурсов»

Помощь собирают и в кафе «Грао» в азиатской части Стамбула. Кафе работает с августа 2022 года.

— Когда я только прочитал новости и узнал, что произошло, остро понял: именно в это время огромное количество людей нуждаются в помощи, — рассказывает управляющий кафе Игорь. — Еще летом я читал статью о землетрясении в Армении 1988 года. Там было написано, что спасенным людям остро не хватало еды, вещей первой необходимости, и что многие погибали от нехватки ресурсов. Я знал, что в нашем районе Кадыкей живет огромное количество экспатов, которые не безразличны к этому происшествию, именно поэтому написал весь текст на русском и продолжал на нем вести отчет.

В первые же часы множество людей откликнулось — как репостами, так и вопросами о том, что требуется сейчас особенно остро. План Игоря заключался в том, чтобы упростить способ передачи вещей: не всем удобно идти до мэрии, а дойти до кафе, оставить пару сумок с едой или теплыми вещами, попутно выпив чашку кофе, — более привычно и комфортно. Все накопившиеся за день вещи Игорь с друзьями грузил в такси и отправлялся в муниципалитет. К слову, денег ни один из водителей такси за все поездки не взял.

Сейчас в кафе продолжают собирать вещи — минимум до конца недели.

«Выйти за пределы того разрозненного мира, каким мы жили в России»

Параллельно с «Грао» с идеей открыть точки, куда можно принести вещи, стартовали Маша с Димой из телеграм-канала «Приплыли. Стамбул». Эти ребята — авторы наклеек-стикеров, так отзывающихся в душе каждого эмигранта: «Дайте внж, плиз», «Где купить творог», «Как сложить всю жизнь в один чемодан». Эти стикеры неплохо расходятся и в «Полутора комнатах», и в книжном «Black Mustache», расположенном в модном районе Мода в азиатской части Стамбула (тот случай, когда тавтология уместна).

— Здесь в самой стране есть поддержка общества, и это помогает выйти за пределы того разрозненного мира, каким мы жили в России, где каждый сам за себя, — говорит Маша. — Люди консолидируются и делают что-то сообща. Это воодушевляет, в этом хочется принимать участие. Простой пример: я шла по улице, услышала, как под машиной громко мяукает котенок. 

Кроме стикеров, в обоих книжных продаются наклейки с антивоенными высказываниями, выручка от продажи которых поступает фонду «Помогаем уехать». Это нон-профит история для книжных, как и сумки с надписью «Sex is cool, but putin’s death is better». Некоторые гости очень радуются надписи, говорят: «Сейчас, я закрашу putin и напишу сверху фамилию [нашего диктатора]».

«Black Mustache» (или «Черные усы» в переводе с английского) — детище супругов Олега и Александры Черноусовых, экс-петербуржцев, прилетевших в турецкую столицу в начале марта.

— Мы не работаем для русского или российского комьюнити, — подчеркивает Александра. — Мы работаем просто для людей. У нас книги на английском, про искусство, дизайн — это максимально интернациональные вещи, которые можно придумать.

С ней соглашаются и гости магазина. «Странная тема — искать здесь только россиян, — говорит Алеся. — Конечно, приятно вернуться в зону комфорта, когда не нужно подбирать слова, все тебя понимают. Но застревать на этом уровне очень вредно».

Алеся с Димой живут в районе Шишли, и пару месяцев назад они уже почувствовали слабые толчки от землетрясения, которое случилось километров за пятьдесят от столицы. Та стихия унесла жизни двоих человек. Вот и в магазин сегодня ребята пришли с тревожными чемоданчиками: в них теплая одежда, термоодеяло, минимальный запас еды и т. д. «Сегодня мы вышли с ними, потому что кажется, будто вероятность новых толчков выше. Но обычно чемоданчики вместе с основными документами лежат около входа в квартиру».

Алеся говорит, что ее очень тронула реакция на катастрофу украинских каналов и сообществ. Например, Владимир Зеленский сразу написал, что Украина готова предоставить помощь Турции, несмотря на ситуацию в стране.

7 февраля днем дверь магазина то и дело открывается, приходят новые и новые посетители, приносят гуманитарную помощь. Только за вчерашний день из магазина дважды отправлялась машина в мэрию, и уже утром сегодняшнего уехала вновь: вещей так много, что их не успевают складывать в подсобном помещении за кассой.

— Коммуникация между людьми в Турции гораздо теснее, чем между людьми в России, — говорит Александра Черноусова. — У нас есть какая-то отчужденность. Когда случилось наводнение в Комсомольске-на-Амуре и все объединились, это было скорее вау, исключение из правил. Сейчас мы везли вещи, таксист высадил нас за квартал от мэрии, потому что пробка. Куча вещей: обогреватели, одежда, еда, подгузники, — нам вдвоем это не отнести. Их моментально подхватили прохожие, не пришлось даже смотреть по сторонам в поисках помощи. Насколько я знаю, и те грузовики, что уезжают от мэрии, организованы на частные деньги. Даже если это делает мэр района, он делает это за свой счет.

Кровь российские мигранты пока не сдают, во всяком случае — массово: по закону, чтобы стать донором, нужно быть не только обладателем ВНЖ, но и провести в стране год. Но боль за страну, их приютившую, меньше от этого не становится.

Потому что на кадры хроники действительно невозможно смотреть без слез.

Двухмесячного младенца, мальчика Мухаммета в Кахраманмараше, удалось вытащить из-под завалов спустя 34 часа. А вот четверых из пяти близнецов 2020 года рождения — не удалось: две девочки и два мальчика погибли вместе с родителями и старшей сестрой в провинции Хатай, выжил только один ребенок.

И объявленной недели траура, конечно, не хватит, чтобы такое оплакать.