«Муж выглянул на балкон: все плачут, кричат, воют»

— Мы проснулись в ночь на понедельник, как я точно могу сказать теперь, в 4:16. А тогда казалось просто ночью. Я проснулась от того, что очень сильно тряслась кровать. Муж схватил маленького, а я побежала в другую комнату будить старшую дочь. У нас третий этаж, и квартира ходила ходуном. Вот ты просто идешь зигзагом, потому что ровно пройти не можешь. Я схватила дочку, муж из другой комнаты кричит: бегите сюда, здесь безопаснее! Только она встала и мы выбежали — в ее комнате упал шкаф.

Было три «подхода», по нарастающей. Сначала, как я понимаю теперь, не слишком сильно, потом еще раз и еще раз, и всё сильнее. Но вообще, нас непрерывно трясло минуты полторы. Потом затихло, муж выглянул на балкон: там все плачут, кричат, воют. Я быстро схватила какие-то вещи для ребенка, и мы выбежали из дома. Дочка в пижаме и в тапках, но телефон схватить успела. Маленький очень испугался, и кот испугался. Кота мы оставили. Но я сегодня заходила днем домой: с котом всё в порядке.

Потом мы сели в машину к соседям и поехали в больницу, в которой работает мой муж. У нас в городе построили очень большую современную больницу, одну из крупнейших в регионе, и она сейсмоустойчивая. Должна выдерживать до 10 баллов по шкале Рихтера. Мы приехали сюда, и оказалось, что многие жители города тоже здесь. Так мы отсюда и не уходим с тех пор. МЧС предупреждает, чтобы не возвращались пока.

А на следующий день, в понедельник, был второй толчок. Ночной длинный толчок составлял 7,8 балла. Но самые большие разрушения вызвал второй толчок — в 13.30 понедельника. Мы уже были в больнице на втором этаже и спрятались под столы. Он был короче первого — секунд 30, но тоже очень сильным — 7,7 балла. То есть по силе они были практически одинаковыми, причем второй короче по времени. Но после первого многие дома начали трескаться. По стенам пошли трещины. Да еще в промежутке между сильными ночным и дневным были короткие более слабые толчки. В понедельник трясло постоянно. И второй сильный толчок большинство домов просто добил. Были трещины, а со вторым толчком дома просто разрушились.

Соседние города — Антакия и Искендерун — разрушены на 80 процентов. Больницы, жилые дома, здания государственных служб — там почти всё разрушено. У нас в городе оказалась ситуация чуть лучше, хотя мы практически в эпицентре. 

Инструкций по поведению во время землетрясения у нас как таковых не было. Ехать в госпиталь мы решили, потому что, во-первых, он близко от дома, во-вторых, муж там работает, а в-третьих, госпиталь сейсмоустойчивый. Мы до семи утра сидели в машине, на улице лил дождь, и только потом мы пошли в госпиталь. Тут гораздо проще получить помощь и дают горячий суп, одеяла, соки для детей. Дочка прошлой ночью спала в машине — боялась заходить в помещение, а мы с маленьким зашли в госпиталь.

Видели, что приехало очень много бригад первой помощи — из Стамбула, из Анкары, из других городов. И пострадавших тоже всех в основном везут сюда. Я была сегодня два раза в отделении интенсивной терапии — это, конечно, ужас. Дети, старики, женщины — все вместе. И те, кого доставали из-под завалов, и те, кто в панике прыгал со своих балконов и из окон. Сегодня уже очень многих привозили именно из-под завалов.

Госпиталь огромный, но и пострадавших очень много. И мы — местные жители, которые пришли искать спасения, — конечно, не в самой больнице сидим, а в поликлинике. Сейчас нет обычного приема, кабинеты пустые, там мы и размещаемся. У нас в кабинете сначала стояла кушетка, но сегодня ее унесли, как и кушетки из других кабинетов: не хватает коек для раненых. Мы постелили на пол картон, раздобыли одеяла, дети валяются на полу и играют, есть стол, так что всё нормально.

Я сегодня сбегала за необходимыми вещами. Дом наш не разрушен, но трещины пошли по всем стенам и фасаду. На первый взгляд, вроде не страшно: будто чисто косметические недостатки, но мы-то здесь знаем, что любой толчок, даже небольшой, может разрушить его быстро и окончательно. Внутри квартиры, конечно, зрелище печальное: упавшие шкафы, вентилятор валяется на полу, полностью разбитая посуда в серванте. Я не думаю, что мы снова будем там жить. Не знаю, может, это мы сейчас так говорим, но пока мы не рискнем туда возвращаться. Это очень страшно.

Воды нет, газа нет, электричества нет. Магазины не работают. Мы выскочили из дома в чем были. Я спала в майке и трусах, успела натянуть толстовку и штаны — и всё. Мы на улице, дом трясется, туда мы больше войти не можем, и у нас совершенно нет наличных денег. Так, какая-то мелочь в карманах. Здесь давно расплачиваются преимущественно картами, и оказалось, что мы не можем купить хлеб. Нам дали булочки в пекарне бесплатно просто потому, что они нас знают. Так что горячий суп в больнице — это спасение. В 11 утра понедельника я побежала домой взять детские вещи, а в 13.30 началось второе землетрясение. Было очень страшно заходить домой. Я похватала всё, что попалось под руку, вынесла кучу сумок. Больше я туда пока не пойду. Кот едой и водой обеспечен.

Госпиталь — самое безопасное место в городе, так что туда стекаются все. Сейчас, правда, некоторые магазины уже открылись. Даже один из лицеев уже открылся. Все стараются снова жить. Все помогают друг другу. Турки вообще такая нация — помогающая. Среди них спокойно. Можно пережить.