Биомеханоиды среди нас

Но довольно сарказма, его каждый легко найдет в запрещенных социальных сетях. Постараемся отнестись к заявлению Нарышкина совершенно серьезно — как к важному политическому событию. Ведь в политике сказанное часто важнее фактического, так как позволяет судить о мотивах и намерениях говорящего. Помните, например, как 21 февраля 2022 года, перед самым вторжением, тот же Нарышкин выдал перед телекамерами главную военную тайну — план присоединения к России новых украинских территорий. Разведчик просто не догадывался, что, по мнению начальника, это еще для кого-то тайна. Получилось неудобно, но познавательно. Извлечь знание из упоминания о биомеханоидах будет, конечно, немного труднее, но мы попытаемся. 

Слово «биомеханоид» родом из научной фантастики. Оно появилось в 1959 году в связи с творчеством швейцарского художника Ханса Гигера и получило широкую известность с 1979 года, когда тот создал образ монстра для космического ужастика «Чужой». Причем само слово так и осталось, по сути, авторским: оно редко встречается в других произведениях, разве что в некоторых компьютерных играх. Получается, что в своих поисках образа врага СВР напрямую обращается к научной фантастике, как в свое время инженеры и дизайнеры обращались к ней в поисках технических и художественных решений. Поскольку фантасты весьма креативны, у них в запасе еще множество подобных терминов: биороботы, синтеты, техноморфы, репликанты, сайлоны, хелперы, синтезоиды, не говоря уже о привычных андроидах (у каждого в кармане) и киборгах (на линии соприкосновения с ВСУ). Так что у СВР впереди еще много открытий. 

(интересно, связано ли это с тем, что российские фантасты — одна из самых провоенных групп интеллектуалов?). Например, в 2015 году президент Курчатовского научного центра Михаил Ковальчук очень убедительно докладывал на заседании Совета Федерации РФ о выведении на Западе специальной породы «служебных людей», которых кормят генно-модифицированными продуктами, и у них от этого ограниченное самосознание и управляемое размножение. Вполне возможно, нынешние биомеханоиды Нарышкина — это ребрендинг «служебных людей» Ковальчука. 

Есть на вооружении России и другие фантастические технологии. Например, глава администрации президента РФ Антон Вайно еще до вступления в должность стал автором фундаментального изобретения — нооскопа. Этот прибор способен проникать напрямую в коллективное сознание человечества — ноосферу Вернадского — и считывать оттуда картины будущего. А генерал-майор Федеральной службы охраны Борис Ратников еще в 1999 году дистанционно подключался к сознанию тогдашнего госсекретаря США Мадлен Олбрайт, чтобы уточнить детали планируемой операции в Югославии. 

Дальше идет целый куст технологий, известных как системы оружия на новых физических принципах, где причудливо переплетаются вполне реальные и реалистичные фантастические идеи. Вот, для примера, генерал Павел Грачев, известный провальной операцией в Грозном во время первой чеченской войны, является специалистом по несуществующему озонному оружию и написал о нем статью для «Военной энциклопедии». Перечислять можно еще долго. Это и этническое оружие, якобы избирательно воздействующее только на генетических русских, из-за страха перед которым вводились таможенные запреты на вывоз за рубеж материалов для медицинских анализов. Это и секретные биолаборатории с боевыми комарами и зараженными птицами, о которых в Госдуме подготовлен целый 200-страничный доклад. 

Ключевой вопрос, который возникает при каждом таком проникновении фантастики в политику, — что из этого осознанно готовится как мистификация для зашумления информационного пространства, а что возникает в силу неадекватных представлений о реальности у ключевых фигур российской власти? По-видимому, развернутые тексты вроде упомянутого доклада о биолабораториях и прожектов оружия на новых принципах пишутся профессионалами и потому, очевидно, сопровождаются освоением средств по линии информационной войны. 

Они слишком эксцентричны для рутинного доклада на рабочем мероприятии, слишком бездоказательны для сколько-нибудь продуманного пропагандистского или дезинформационного тезиса. В то же время они произносятся как что-то самоочевидное, не нуждающееся в обоснованиях и не воспринимаемое авторами как гротескный абсурд. И уж совсем трудно разглядеть в этом просчитанный вирусный информационный вброс, чтобы отвлечь внимание от чего-то более важного вроде атак дронов. 

Паранойяльный синдром — коварное расстройство. Он не лишает человека интеллекта и способности к социальному взаимодействию, но дополняет его реальность бредовыми идеями о возможных угрозах, которые тот считает совершенно реальными, во всем видит их подтверждение, а сомнения и возражения воспринимает как признаки глупости или враждебности. 

Современная психиатрия избегает обсуждения вопроса о возможности передачи паранойяльного синдрома от человека к человеку. Однако тем, кому доводилось интенсивно взаимодействовать с источниками паранойяльного бреда, хорошо известно, какому напряжению подвергается в ходе такого общения чувство связи с реальностью. А теперь добавьте к этому, что носитель является высоким начальником и, выслушивая его, опасно проявлять несогласие, не говоря уже о насмешке. Это ведь поразительно, что на видеозаписи с московской конференции по международной безопасности при упоминании биомеханоидов в рядах слушателей не было ни малейшего шороха или волнения. 

Как будто биомеханоиды сидят как раз там, и для них всё это совсем не новость.