Город золотой

Новый Рим со шпилем Эмпайр-стейт билдинг — центр империи, которая находится в длительном упадке. После очередного стихийного бедствия пропасть между классами становится фатальной: улицы наводняют протестующие, в кварталах бушуют пожары, полиция давно не способна ни на что, кроме охраны богачей. Властью в городе распоряжается коррумпированный мэр Цицерон (Джанкарло Эспозито), а его единственная наследница, красавица-дочь Джулия (Натали Эммануэль) живет жизнью Пэрис Хилтон и на модных показах сидит в первых рядах. Банкир Красс (Джон Войт) устраивает бои на колесницах в Мэдисон-сквер-гарден, телеведущая Вау Платина (Обри Плаза) пытается превратить свой медиа-капитал в денежный. Над городом проносятся хиты певицы-девственницы Весты, а богатый наследник-хулиган Клавдий (Шайа ЛаБаф) бузотерит, переодевается в женщину и шокирует высший свет спорными заявлениями.

Единственный человек, кого волнует будущее Нового Рима и его жителей, — архитектор и технолог Цезарь Катилина (Адам Драйвер), придумавший новаторский строительный материал мегалон (и получивший за него Нобелевскую премию). Он умеет останавливать время и мечтает реконструировать трущобно-гламурный Новый Рим в доступный для всех, экологичный, зеленый Эдем, который станет примером всему остальному человечеству. 

Последний однозначный успех случился для Фрэнсиса Форда Копполы больше 30 лет назад: со времен «Дракулы» он не снял ни одного фильма, который понравился бы и зрителям, и критикам. Масштабного авторского проекта, тянувшегося десятилетия, ждали как финального произведения мэтра, его режиссерского послания будущим поколениям. И дождались именно этого: долгого и нежного прощания с прошлым, с большой надеждой, что всё будет хорошо. Несмотря на недавнюю смерть любимой жены, коммерческий провал «Мегалополиса» и просаженную впустую сотню личных миллионов, Коппола в интервью сочится жизнелюбием и оптимизмом, обещая, что мир падет, чтобы обновиться, и показывая журналистам игры, в которые играл с актерами на площадке «Мегалополиса».

«Почему никто не говорит нам каждый день, что мы гении? Разве мы не придумали в этом мире больше, чем любой другой биологический вид?! Поэтому я верю, что человеку по силам решить любую проблему, — и у нас есть всё, чтобы быть счастливыми». В несчастьях он винит навязанные стандарты рекламы, которые создают в людях чувство неполноценности. Но талант, любовь, образование и наука обязательно сделают прорыв для цивилизации, спасут людей и от нищеты, и от глобального потепления, и от неравенства. В таком случае, да, «Мегалополис» — это на полном серьезе. «Я клянусь в верности нашей человеческой семье и всем существам, которых мы защищаем. Наша земля, единая: с долголетием, образованием и справедливостью для всех» — высечено, как в камне, в титрах Копполы: это перепридуманная клятва верности американскому флагу. Америке и американцам пора перестать циклиться на самих себе и почувствовать себя частью большей семьи: всего человечества, порабощенного рекламой, коррупцией и простыми развлечениями.

В циничный век второй победы Трампа и правых партий, запуска «Орешника», войны на Ближнем Востоке и очередной финансовой рецессии, авторский блокбастер с высокопарными монологами о красоте, времени, архитектуре и любви (и девизом «Мы справимся») легко встанет поперек горла. Очевидно, за 40 лет от идеи до воплощения с миром случилось несколько Цезарей и сотня Цицеронов, а город-сад всё еще не построен. 

Античный афоризм, мудрость из «ВКонтакте» или реплика Адама Драйвера? Никогда не догадаешься. Славное будущее обещает один из финальных кадров с младенцем, лежащим на маленьком ковре, — правда, в условностях фильма кажется, что ковер полетит с Таймс-сквер прямо в арабскую ночь.

От золотого Нового Рима Копполы и правда веет долгостроем и периодической заброшенностью: какие-то сцены восхищают виртуозностью и остроумием, но от большинства диалогов хочется зевать. Главный промах фильма — катастрофический мискаст Адама Драйвера и Натали Эммануэль, которые не впечатляют ни по отдельности, ни тем более в паре. В их парадоксальную влюбленность не верится, потому что они работают в разных регистрах: Драйвер — на драйве «Звездных войн», Эммануэль — на шахматном поле «Игры престолов», где ей внезапно досталась главная роль вместо роли второго плана. С актерами большего масштаба эпизоды выглядят куда лучше: каждое появление Хоффмана, Шварцмана, Плазы, ЛаБафа и Войта — маленькое событие Нового Рима. Коппола рассказывает в интервью, что был больше всего рад поработать с людьми самых разных взглядов и образа жизни (Войт — известный трампист, Плаза — демократка, а ЛаБаф — против всех), чтобы показать, что в кино возможно всё, в том числе союз людей из разных политических лагерей. Коппола рассказывает в интервью, что приглашает зрителей «Мегалополиса» к дискуссии: спокойно, с чувством собственного достоинства и творчески решить общие задачи, отказавшись от успешного успеха. В напутствии молодым режиссерам он делится опытом взаимодействия с актерами и рассказывает, что именно репетиции делают работу в авторском кино такой захватывающей и дают энергию. Энергии в «Мегалополисе» и правда предостаточно, но она рассеивается без заданного направления — видимо, в этом и была идея Копполы: играть, пока играется, сохраняя детскую непосредственность. В конце концов, может легенда Голливуда в 85 снять то, что ему заблагорассудится?

Фильму-колоссу такая вальяжность на пользу не пошла. Да и фигура христоподобного просветителя-визионера, который в состоянии указать человечеству путь, не вызывает никакой симпатии. Коппола — монотеист в своих сценариях, и Новому Риму нужен свой Корлеоне, полковник Курц или Дракула, собирающий в одном силуэте всю силу духа времени. Герой Драйвера с его нарциссизмом и утопическим гезамткунстверком (соединением разных видов искусства ради одной цели. — Прим. ред.) не тянет даже на кандидата в такие лидеры: он безнадежно устарел для 2024 года, где новаторские силы предпочитают горизонтальность, блокчейны и динамичные сообщества. 

Однако, при визуальных нелепостях компьютерной графики, шизофазии Цезаря Катилины и безвкусном гигантизме в духе «Облачного атласа», Новый Рим Копполы — довольно точная пародия на покосившуюся империю с карикатурными олигархами, беспринципными чиновниками, нахальными медиа и танцующими бездельниками, дразнящими обывателей своим образом жизни. Если смонтировать новости 2024 года, прибавить яркости и золотой фильтр, сделать погромче Тэйлор Свифт и пару суток листать ленту с инфлюэнсерами, окажется, что дедушка американской киноиндустрии неплохо уловил цвета, интонации, формы и масштабы политической и потребительской истерии. И возможно, если через 50–60 лет надо будет показать потомкам мир на пороге катастрофы, историки и культурологи включат именно вычурный копполовский «Мегалополис» — если мы к тому моменту еще не закидаем друг друга баллистическими ракетами.