Голос Америки

Девятнадцатилетний Бобби Циммерман (Тимоти Шаламе) приезжает в Нью-Йорк, чтобы навестить в больнице потерявшего способность говорить фолк-музыканта Вуди Гатри — и играет ему на гитаре (Вуди Гатри страдал от хореи Гентингтона, наследственного заболевания нервной системы. — Прим. ред.). Вуди навещает родственник и его старинный друг, тоже фолк-музыкант, Пит Сигер (Эдвард Нортон с выдающимся в гриме носом), который еще утром пел на банджо после суда: как и многих американцев, говорящих открыто о язвах общества, его преследуют законники. Гатри благословляет Бобби, Пит берет молодого парнишку под крыло — и начинает приводить в нью-йоркские клубы на сборные концерты. Там Бобби впервые пробует исполнять свои песни перед публикой (очень успешно!), знакомится со своей ровесницей, живой легендой андеграунда Джоан Баэз (Моника Барбаро, тоже с номинацией на Оскар) и влюбляется в неё. 

Его волнует судьба музыки: блюза, рок-н-ролла, кантри, фолка и попа — и будущие записи. Коллеги сравнивают его стихи с творчеством битников, а вот его манеру петь невозможно сравнить ни с чем: Дилан не копирует ни Элвиса, ни Джонни Кэша, ни «Битлз». Он движется вперед соло, оставаясь загадкой даже для тех, с кем проводит много времени. Вскоре он исполнит The Times They Are A-Changin’, предвосхищая всенародное движение за гражданские права, и станет лицом молодой Америки. Это стремительное превращение из стеснительного провинциала, которому негде переночевать, в хмурого героя поколения и есть ось повествования фильма.

Капкан, в который попадают большинство биографических фильмов о знаменитостях, — добросовестное следование фактам из энциклопедии и ряженые актеры в главных ролях, пытающиеся изобразить из себя людей другой эпохи. Джеймс Мэнголд, невероятно точно воссоздавший мир 50-х и 60-х в байопике певца Джонни Кэша «Перейти черту» (в 2006 году фильм принес Хоакину Фениксу номинацию, а исполнительнице главной женской роли Риз Уизерспун — премию «Оскар»), повторяет давний успех. В такое начало 60-х верится и тем, кто знает песни Дилана и Баэз наизусть, и тем, кто впервые узнает об обоих из фильма.

Музыки тут очень много, но в отличие от новейших броских мюзиклов «Джокер: Безумие на двоих» или «Эмилия Перес», эти песни не швыряют в зрителей отдельными номерами, а аккуратно вшивают в повествование. «Никому не известный» — не только биография суперзвезды, но и проникновенный рассказ о живой и активной сцене, без которой не было бы поколения Вудстока и ветра перемен 60-х. Споры о том, как и перед кем исполнять песни, как их играть и как музыка может изменить мир, — важная часть драматургии фильма.

Отдельного восхищения заслуживает игра Тимоти Шаламе: даже скептики увидят, какой грандиозный рывок голливудский любимец совершил в этой роли. Дело не только в том, как проникновенно, аутентично и без переигрывания Шаламе сам исполняет песни Дилана, подражая его манере, но не злоупотребляя ей. В течение фильма в его воплощении Бобби Циммерман действительно превращается в Боба Дилана: безвестный мальчишка становится музыкальным лидером себе на уме — холодным, отстраненным, одержимым амбициями. В образе Дилана постепенно появляется собственно образ — претенциозность, темные очки, лаконичный пиджак, узнаваемая кудрявая стрижка. Совсем недавно еще никому не известный пацан будет разъезжать на мотоцикле и обрывочно отвечать на вопросы даже от старых друзей. Учитывая, что в биографии Дилана не так много сочных деталей (в отличие от большинства рок-н-ролльщиков, зависимости, скандалы и амурные похождения никогда не доминировали в его судьбе), авторы сценария стояли перед сложной задачей: показать в полутонах, как мягкий подросток вырастает в эгоистичного сверхталантливого сноба, который часто действует вопреки, но не нарушая правил приличия. 

Другое чудо — найденная Мэнголдом на голливудском заднем плане исполнительница роли Джоан Баэз Моника Барбаро. В её тёплой проникновенной игре — огромная гамма чувств: творческая женщина на экране давно не выглядела так непринужденно, обаятельно и одновременно солидно. Становление Дилана в том числе показано в оппозиции к Баэз — антивоенной активистке, музыкантке и кураторке. В какой-то момент язвительный Дилан называет ее музыку «картинами в приемной дантиста» и обвиняет в декоративности, для Баэз же огромное значение имеют сообщество и слушатели. Так в их мелодраматической линии сталкиваются маскулинная эгоцентричность и феминная эмпатия: два модуса соло-музыки 60-х (первая, очевидно, победила).

Мэнголд избежал всех клише, которые губят биографические фильмы: нарочитого проговаривания, мискастинга, сюжетного хаоса и навязчивой арки героя. Не только Дилан, но и все его окружение — от дальних приятелей до возлюбленных и ролевых моделей — выглядит как люди из плоти и крови, живущие музыкой и живущие в обществе, неравнодушные и готовые действовать. Так что даже без манифестов, сказанных прямым текстом с экрана, мы понимаем — мы вместе с героями находимся в исторической точке, когда времена меняются, старое не работает, а новое только созревает. В начале 2025-го года антивоенные и антигосударственные строчки Дилана опять кажутся пророческими: история повторяется, надо только дождаться новых героев из подполья, которые облачат дух времени в стихи наступающего будущего.