«Это не гибридные угрозы — это акты войны»

— Россию давно обвиняют в диверсионной деятельности в Европе. Чего, по вашему мнению, добивается Кремль?

— Действительно, мы фиксируем все больше диверсий в отношении гражданской инфраструктуры — энергетической, телекоммуникационной, транспортной и так далее, — за которыми стоит Россия. В одних случаях диверсии совершают российские агенты спецслужб. В других — ГРУ через Telegram и другие мессенджеры и соцсети вербует нероссиян, которые затем выполняют указания. Так недавно в Германии и Швейцарии были арестованы три человека — граждане Украины [которые, по данным прокуратуры ФРГ, планировали совершить по заказу России атаки с использованием взрывчатки в почтовых посылках].

У всего происходящего — и на суше, и на море, включая повреждение кабелей и газопроводов в Балтийском и Баренцевом морях, — есть две основные цели.

— Иными словами, задача — посеять хаос?

— Да. Плюс в каждом конкретном случае есть дополнительная мотивация. Например, первый эпизод, который мы рассматриваем в докладе, — перерезанный в январе 2022 года оптоволоконный кабель, соединяющий Шпицберген с материковой частью Норвегии. Мы считаем, что с высокой степенью вероятности это была российская диверсия. И речь шла не только о попытке создать хаос с использованием рыболовецкого судна. Все произошло незадолго до начала полномасштабного вторжения в Украину и могло быть частью подготовки к нему. На Шпицбергене работает крупная наземная станция, собирающая данные со спутников, а Украина пользуется спутниковыми сервисами вроде Starlink. Так что речь шла о порче инфраструктуры, которая могла использоваться в целях защиты Украины.

И подобные попытки Кремль продолжает предпринимать и сейчас. Буквально на днях, 20 мая, произошел очередной случай на Балтийском море: польские власти остановили российское судно из теневого флота, которое совершало подозрительные маневры — вероятно, нацелилось на подводные электрокабели.

— Подводная инфраструктура в Балтии защищена в достаточной степени? Что еще нужно предпринять?

— Самое важное: НАТО должно воспользоваться статьей 4 своего устава о созыве консультаций в случае угрозы «территориальной целостности, политической независимости или безопасности» одной из стран альянса. 

Это также был бы сигнал всем гражданам европейских стран: «Мы в курсе того, что Россия делает в Европе, и предпринимаем конкретные действия по предотвращению угроз в будущем».

К сожалению, этого политического шага все еще нет, но на профессиональном, оперативном уровне ведется серьезная работа. Она началась после взрывов на газопроводах «Северный поток — 1» и «Северный поток — 2» в ночь на 26 сентября 2022 года. В штаб-квартире НАТО была создана Координационная группа по вопросам критически важной подводной инфраструктуры. Открылся соответствующий Морской центр НАТО. В Балтийском море началась операция Baltic Sentry («Балтийский часовой»). Все это направлено на противодействие тем, кто угрожает подводной инфраструктуре — энергетическим и коммуникационным кабелям, газопроводам.

— А кто именно в НАТО и почему не хочет воспользоваться статьей 4?

— Думаю, что в основном против Германия и США. Особенно когда у власти были [экс-канцлер] Олаф Шольц и [бывший президент] Джо Байден. Они беспокоились об угрозе эскалации. Учитывая подходы Дональда Трампа к отношениям с Россией, нынешнее руководство США тоже вряд ли будет стремиться к признанию факта диверсий на политическом уровне. Хотя Россию все это ничуть не волновало и не волнует: она в любом случае играет на обострение.

В общем, вместо четкого политического сигнала мы слышим лишь анонимные комментарии «официальных лиц» в СМИ — а Кремль это не пугает. При этом раньше статью 4 уже использовали — например, в феврале 2022-го, когда Россия начала полномасштабное вторжение в Украину. На основе статьи 4 была согласована декларация. Привело ли это к эскалации? Нет. Значило ли это, что мы максимально серьезно воспринимаем ситуацию с политической точки зрения? Именно так. Поэтому и сейчас необходимо воспользоваться этим инструментом.

— При этом чаще вспоминают о статье 5: нападение на одного члена НАТО является нападением на весь альянс. Может ли она быть применена в случае гибридных угроз? Как вообще отличить гибридную угрозу от акта войны?

— Честно говоря, мы уже перешли черту. Это не гибридные угрозы — это акты войны. Давайте говорить прямо: страна, не состоящая в НАТО — Россия, — заходит в территориальные воды НАТО или действует на его земле, разрушая гражданскую инфраструктуру — энергетическую, транспортную, медицинскую… И это напрямую влияет на жизни простых европейцев. Это акты войны, и в этом нет сомнений.

— Этим летом НАТО примет новую стратегию противодействия гибридным угрозам. На чем, по вашему мнению, должны сосредоточиться авторы этого основополагающего документа?

— Не знаю, что будет в документе, но хотел бы увидеть там, например, акцент на частно-государственном партнерстве для защиты подводной критической инфраструктуры. Подводные кабели, трубопроводы — это десятки тысяч километров. Защитить каждый метр одновременно невозможно. Поэтому важно, чтобы потенциальные диверсанты знали: их быстро идентифицируют. Для этого надо усилить диалог между операторами подводных кабелей и газопроводов с одной стороны и коммерческими спутниковыми компаниями — с другой.

В нашем докладе, например, я использую спутниковые снимки Planet Labs. На суше, скажем, в районе Хельсинки, съемка ведется каждые 15 минут, изображений очень много, и они разнообразны. А вот снимки Финского залива — даже несмотря на то, что он не широкий, — делаются значительно реже. Логика понятна: кто будет покупать снимки водной поверхности каждый день? Но операторы подводной инфраструктуры могли бы договориться с поставщиками спутниковых данных насчет ежедневной съемки конкретных зон. И это позволило бы значительно повысить уровень сдерживания неприятелей.

— Что еще требуется?

— Улучшение стратегических коммуникаций в Европе. Более эффективное реагирование на инциденты. Позитивный пример — Финляндия и Эстония, которые быстро и эффективно отреагировали на произошедшее в октябре 2023 года повреждение подводного газопровода Balticconnector. Они максимально оперативно обнародовали полученные данные — те, которые могли, — и тем самым сорвали российские дезинформационные кампании.

В то же время Дания, Швеция и Германия после диверсий на «Северных потоках», конечно, вели себя профессионально, но выступали с заявлениями не столь быстро, как финны и эстонцы. Это позволило России начать дезинформационную кампанию: обвинять — иногда противореча самой себе — то Великобританию, то США, то Польшу, то другие страны. И наводнить соцсети разными теориями.

— В вашем докладе «Северному потоку» уделено немало внимания.

— Почти два года мы проводили собственное расследование, в том числе и прямо на месте взрыва, куда отправились в сентябре 2024-го. Мы сделали десятки интервью — с полицейскими, военными экспертами, дайверами и так далее. Также с помощью гидролокатора мы изучили морское дно и проанализировали полученные данные. Итоговый вывод: с высокой степенью вероятности за всем этим стояла Россия.

Прежде всего, именно в этом районе за несколько дней и за три месяца до взрыва было зафиксировано присутствие российских судов, предназначенных для операций на морском дне. Кроме того, наш анализ данных показал, что в 2021 году, примерно за 18 месяцев до взрыва, во время строительства газопровода в том районе — к юго-востоку от Борнхольма — находились так называемые «темные суда» РФ с отключенными транспондерами. Также мы зафиксировали и другие суда с характерными признаками, доказывающими их связь с Россией. Они находились прямо над участком, где позже произошел взрыв. Наконец, в аналитическом докладе, на который мы ссылаемся, говорится, что там могли находиться в том числе военные российские суда.

Все это, в сочетании с давними предупреждениями от государств Балтии и откровенными заявлениями Вашингтона о том, что Россия может использовать строительство «Северного потока — 2» для размещения подводных сенсоров, военного оборудования или даже взрывчатки, представляет собой довольно убедительный набор доказательств.

Помимо этого, мы поговорили со многими экспертами — подводниками, техническими специалистами по морскому дну. И большинство из них подтвердили: операция такого масштаба с борта парусного судна, о чем сообщали некоторые СМИ, если не невозможна, то, по крайней мере, очень проблематична.

— А зачем России могло понадобиться разрушать свою же инфраструктуру?

— До этого Россия перекрыла поставки газа по ряду газопроводов, включая «Северный поток — 1». Ей грозили огромные иски за непоставку топлива по политическим причинам. 

— Один из выводов вашего доклада: реакция Запада на гибридные действия со стороны России должна быть жесткой, потому что другие авторитарные режимы наблюдают за происходящим. О ком речь и чего можно ждать?

— В первую очередь, речь о Китае. С 2023 года мы видели уже как минимум три случая перерезания кабелей неподалеку от Тайваня. Несколько месяцев назад китайское судно перерезало тихоокеанский кабель, который является частью системы, соединяющей Тайвань, Северную Америку, Японию и Южную Корею. Власти Тайваня это судно задержали. После этого был еще один разрыв. Все это может быть частью подготовки к дальнейшей эскалации [вокруг Тайваня]. Поэтому крайне важно отнестись к происходящему в Северной Европе серьезно и реагировать на это жестко. Власти должны продемонстрировать решимость.

Надо убедиться в том, что авторитарные правители во всем мире — будь то Владимир Путин или [глава КНР] Си Цзиньпин — знают: наши лидеры обязательно ответят. Нужен такой уровень политического лидерства, при котором нас будет меньше беспокоить возможная эскалация и больше — реальная защита инфраструктуры. Нужны как можно более решительные действия.