Римская старость Паоло Соррентино

Август на Лидо, переходящий в сентябрь и проходящий в кинозалах и в дискуссиях перед ними, напоминает ежегодный «выезд на воды»: как посетители санатория, критики и киноманы заметны издалека по подарочной фестивальной сумке (в этом году она ярко-алого цвета), кругом уже примелькавшиеся лица, все или ожидают процедур киносмотрения, или ждут билета на желанный сеанс. 

В этом году на Лидо готовится высадиться особенно мощный голливудский десант: Канны не взяли ни одного фильма производства Netflix, тогда как венецианцы не растерялись и включили в конкурс аж три картины американского стриминга: «Джей Келли» Ноя Баумбаха с Джорджем Клуни и Адамом Сэндлером, «Франкенштейн» Гильермо Дель Торо, а также возвращение Кэтрин Бигелоу на большой экран — фильм «Дом динамита» с Ребеккой Фергюссон, известной как Джульетт Николз из сериале «Бункер» и Леди Джессика из «Дюны» Дени Вильнева. Netflix является также одним из спонсоров фильма-открытия фестиваля — «Благодати» Паоло Соррентино. 

В фильме Питера Уира «Общество мертвых поэтов» герой Итана Хоука называл Уолта Уитмена «безумцем с потными зубами» (и это был комплимент). «Благодать» Паоло Соррентино — это еще одно упражнение в ставшем уже фирменном для режиссера сюжете о пожилых мужчинах с «потными зубами», седовласыми аксакалами, бормочущими свою правду и получающими тотальное обожание окружающих. 

Президент итальянской республики Мариано де Сантис (любимый актер Соррентино Тони Сервилло в новой роли очень похож на Олега Борисова) готовится уйти на покой, но пока его не знает: он не может примириться со смертью любимой жены и тем фактом, что 40 лет назад она ему с кем-то изменила. Но с кем — вот в чем вопрос. Под подозрением лучший друг. Президент в Италии, как и в Германии, — чисто номинальная должность для приемов и рукопожатий, но он наделен бюрократической властью, например, он откладывает подпись под новым законом о легализации эвтаназии, чего от него настойчиво требует дочь (Анна Ферцетти). 

Лучший друг (Массимо Вентурьелло) — возможно, подлец, а возможно, де Сантис всё нафантазировал — желает получить должность Мариано после его ухода и приносит тому на подпись два прошения о помиловании — двух убийц, мужчины и женщины, каждый из которых убил своего супруга. 

«Кто хозяин наших дней?» — спрашивает Соррентино устами де Сантиса, курящего на крыше президентского дворца, откуда открывается невероятная всеохватывающая панорама вечного города. Однозначного ответа на этот вопрос нет (да и нужен ли он?), а пока де Сантис занят вопросами прощения, он вскользь говорит о том, что страстям, боли и удовольствию от них приходит на замену благодать — как у Александра Сергеевича привычка становится заменой счастью. Это действительно вполне достойная замена, если ваша старость проходит в римской квартире с видом на Испанскую лестницу (из минусов — плотный непрекращающийся поток туристов) и за вами сохраняется пожизненный пост сенатора с прилагающейся зарплатой. 

Соррентино очень пылко говорит об угасающих и неугасающих страстях и об отношениях, определяющих курс нашей жизни, но его рассказ, к сожалению, похож на набор банальностей от пожилого родственника на юбилее. Пожилой мужчина трясется над столетней изменой жены, как будто она его собственность (и да, мы узнаем о ней только то, что она была очень красива и любила цветные наряды). Его 40-летняя дочь полностью посвятила себя отцу и внезапно напугана, что никого по-настоящему не любила. Любить по-настоящему, по Соррентино, включает убийство любимого человека. 

В обрамлении из кадров удивительной красоты (большей частью римской, но не только) и драйвового саундтрека, где классика встречает итальянский рэп, наполнением «Благодати» стали идеи, древние, как римские стены и ступени. Даже не просто древние, а архаичные. Над наделенным минимальной властью мужчиной совершается ритуал почитания его чиновничьего статуса (по факту всё решает его дочь), ему рукоплещут, его облизывают, в то время как он куксится, что жена когда-то посмела нарушить их союз и на короткий срок выйти из пакта обладания друг другом. Одновременно он задумывается, имеют ли право люди противиться власти главного босса всех иерархий — католического бога, отнимая жизнь по своему желанию.

В таком виде — галош и резиновых сапог — она была бы куда полезнее.

«Будущее спасется улыбками прекрасных женщин», — говорит папа Римский, в этот раз Соррентино сделал его не американским красавчиком с улыбкой Джуда Лоу, а афроитальянцем с дредами, разъезжающим на «Веспе» (Руфин До Зейенуин). 

В Италии главой правительства является женщина из ультраправой консервативной партии «Братья Италии», чья мимика стала одним из главных интернет-мемов последних лет. Я бы с удовольствием посмотрела фильм о том, как женщина стала главным «братом» Италии и как ритуалы власти и иерархии адаптируются под подобную ей персону, но, к сожалению, Соррентино это не интересно.