Жизнь, совпавшая с войной

Уже второй по счету фильм в Венеции от связанного с Россией и говорящего за кадром по-русски режиссера назван «записками». Но если «Записную книжку» Александра Сокурова надо было действительно читать — на экране появлялся текст с хроникой мировых событий, — то «Записки» Александра Роднянского, иронично называющего себя «настоящим преступником», представляют более конвенциональный в плане киноязыка фильм.

«Настоящим преступником» Роднянский стал благодаря российскому суду, приговорившему его заочно за распространение ложной информации об армии РФ к 8,5 годам заключения.

«Записки» — весьма точно подобранное название, в фильме много пластов — много мыслей, много героев и много разных времен, пусть и не целая эпоха, как у Сокурова. Фильм оставляет после себя впечатление разрозненности, но здесь это не недостаток. Как будто рассказчик меняет тему и уходит в сторону, чтобы рассказать о чем-то очень для него важном, но потом снова возвращает к первой мысли. И снова уходит, и снова возвращается.

Голос Роднянского за кадром неторопливый и плавный, с размеренным спокойствием он обходит кругами болевые для него точки — войну в Украине, Бабий Яр, судьбы деда и отца, профессиональных режиссеров, преступления российских военных, преступления украинцев во время Второй мировой войны и фигуру его учителя Феликса Соболева.

На пресс-конференции Роднянский напомнил, что последний документальный фильм, снятый им до «Записок настоящего преступника» в 1994 году, назывался «Прощай, СССР». Эта картина производства Украины и Германии, посвященная выводу советских войск с территории ГДР, стала лауреатом премии «Ника». 

Снимая лица советских военных, возвращающихся в новую, неизвестную им страну, Роднянский спрашивал себя: они возвращаются домой с войны или, наоборот, призываются на новую войну?

Так ему пришла идея найти параллели между сегодняшней войной, развязанной Россией в Украине, и его героями прошлых лет, материалами, снятыми его дедом, картинами его учителя, Феликса Соболева. С тем, чтобы сделать не просто фильм о войне, а фильм о людях и семьях, чья личная история сплелась с историей страны.

Значительную часть картины — и именно это стало для меня неожиданностью — занимают фрагменты из документальных фильмов советского режиссера и профессора в Институте театрального искусства им. Карпенко-Карого Феликса Соболева. Сам Роднянский появляется в фильме только на фотографиях времен его молодости и небольшом отрывке, где он рассказывает о непростом характере своего учителя. Соболев был невероятно строг, делил все на «липу» (плохо сработано) и «лихо» (хорошая работа), а еще осуждал желание учеников перебраться из документалистики в художественное кино.

Бархатный и сладкий, но в определенные моменты давящий и бескомпромиссный голос советского научно-популярного фильма рассказывает о находках антропологов, черепе первобытного человка, найденном в Ираке: советский фильм говорит о том, как зарождались человечность и человечество, о том, что племя заботилось о его покалеченном представителе. 

Что если жестокость — нормальное состояние человечества, и мы все ходим по ее повторяющемуся кругу?

Андрей Алферов, соавтор фильма, рассказал, что материалы отбирались из центрального архива в Киеве и из личного архива Александра Роднянского с целью показать прошлое, которое не хочет проходить. Прошлое, которое возвращается и повторяется.

Суд в Украине над российским военным — он застрелил мирного жителя по приказу своего командования. Он признал свою вину. Приговор — пожизненное заключение, которое позже смягчено до 15 лет заключения в местах лишения свободы.

Съемка Александра Роднянского: советский пенсионер Иван Кампф обвиняется в том, что сотрудничал с гитлеровцами во время оккупации Украины и участвовал в расстреле живших в его селе и области евреев. Было расстреляно более 800 человек. Единственная убежавшая и спасшаяся девочка, а на момент съемки уже женщина почтенных лет, является основной свидетельницей по делу Кампфа. Ее отца и сестру расстреляли вместе с другими односельчанами. Она говорит, что невозможно словами передать то, что она пережила. И забыть это тоже невозможно.

Роднянский встречается с дочерью Ивана Кампфа — она объясняет, что гитлеровцы принудили его помогать, он — этнический немец и знал язык. После окончания войны он отсидел 10 лет за сотрудничество с оккупантами. Она говорит, что украинцы-полицаи переложили вину за трагедию на него, подумав, что его уже нет в живых. Ивана Кампфа — одного из последних в Советском Союзе — приговорили к смертной казни, приговор привели в исполнение.

Роднянский показывает молодых украинцев — кто-то погиб, кто-то контужен. Показывает ветерана Первой мировой войны: пройдя ее, а следом Гражданскую войну, он участвовал во всех войнах, которые вел СССР. Они смешались в его голове, как просмотренные за несколько фестивальных дней фильмы смешиваются в голове кинокритика, и образовали одну огромную войну. Роднянский показывает российского военнопленного, который отказался возвращаться на Родину.

не всегда хорошо стыкуются друг с другом, хотя диссонанса между ними тоже нет — скорее они, как острова, плывут в памяти режиссера и выплывают на экран.

«Записки» Роднянского открывает домашнее видео — визит на семейную могилу на Байковом кладбище в Киеве: маленький Александр Роднянский-мл. оттирает гранитный памятник. В конце фильма сын Роднянского уже закончил Лондонскую школу экономики и Принстон, он доцент в Кембридже и советник Владимира Зеленского. Красивый молодой человек, нокаутирующий «грушу» в спортзале и утверждающий, что антидепрессанты ему не нужны, рассказывает, что война расколола и его семью.

Жена Роднянского-мл. (актриса Театра Луны Янина Студилина. — Прим. авт.) вместе с дочерью живут в России. Роднянский-младший становится в объективе отца еще одной фигурой, чья личная история совпадает на сей раз с историей Украины. Хотя до того, как он принял предложение Зеленского о работе, Роднянский-экономист никогда не жил в Украине, его детство прошло в Германии, а взрослые годы в Англии и Штатах. Фильм он еще не смотрел.

Отец Александра Роднянского, Ефим, участвовал в митинге памяти Бабьего Яра, из-за этого подвергся преследованиям и умер еще совсем молодым от инфаркта.

Выбрав свою семью в качестве эмблемы людей, пострадавших сначала от советских, а потом и от российских властей, Роднянский привнес в свой фильм-рефлексию личные образы, приоткрыл дверцу в интимное пространство своей семьи. Но проблема в том, что сделал он это в форме констатации факта. Сообщил о преждевременной смерти отца, показал печального сына с потухшими глазами, отрицающего наличие у себя симптомов депрессии.

Таким образом, Роднянский водрузил метафорический терновый венок на свое семейство, но не показал, что за всем этим стоит, — не создал полнокровной картины, не рассказал, как оказались в кинематографе его дед и отец, каким было немецкое детство его сына. Это слабое место в картине — Роднянский не боится вплотную подходить к самым разным героям, но обнажить свою историю во всей ее полноте он пока не решился. Или просто не захотел.