Форпост России на Тянь-Шане

Оказался первым учеником

Предвыборная неделя в Кыргызстане была бы совсем скучной, если бы не визит Владимира Путина. Принимали гостя, как всегда, в президентской резиденции «Ынтымак Ордо» на окраине города. Церемониальная часть была на высоте: юрты, танцы девушек в национальных костюмах и конный караул прямо в аэропорту, а в основной день визита — целых два почетных караула: современный, с карабинами, и исторический — из копейщиков в кожаной броне. 

Но кое от кого это впечатляющее зрелище спрятали. Речь об украинских дипломатах, которые работают прямо напротив резиденции — в двухэтажном особняке с оранжевой крышей. Во дворе, разумеется, развевается флаг, как и в любом посольстве. Чтобы никому не попалось на глаза лишнего (ни Путин — украинским дипломатам, ни украинский флаг — Путину), власти решили установить за забором резиденции огромный экран. На нем транслировали информацию о визите, а также показывали флаги России и Кыргызстана.

«Несмотря на динамичную геополитическую и сложную экономическую обстановку, Россия демонстрирует высокую адаптивность и устойчивость. В этом мы видим прежде всего заслугу ваших личных качеств как лидера», — сказал гостю президент Кыргызстана Садыр Жапаров. Он один из немногих лидеров постсоветского пространства, кто принимает Путина и сам ездит в Москву с большой охотой. 

В качестве примера можно вспомнить 2023 год, когда почти всех постсоветских лидеров буквально заставили приехать на парад Победы после того, как по Кремлю ударил дрон. Важная деталь: именно Садыр Жапаров собирался приехать в Москву и так, без настойчивой просьбы. 

При этом, когда Жапаров говорит про «высокую адаптивность» Москвы, он явно имеет в виду и свою выгоду. Потому что на этой «высокой адаптивности» его страна хорошо зарабатывает. Роль российского агента по обходу санкций Кыргызстан не скрывает, даже гордится ей. Как утверждают эксперты, в этом деле Бишкек даже обходит крупного соседа — Казахстан. Хотя тот непосредственно граничит с Россией и имеет куда более развитую логистическую сеть, киргизская таможня куда лояльнее относится к всевозможным «серым схемам», а мелкие поставщики легче соглашаются на сомнительные заказы. Неудивительно, что первый банк в Центральной Азии, попавший под американские санкции, — это бишкекский «Керемет». 

Жапаров еще 26 февраля 2022 года выразился о вторжении так, чтобы максимально понравиться Путину. Точных формулировок никто не приводил, но пресс-служба Кремля утверждает: «Садыр Жапаров, отметив ответственность Киева за срыв минских договоренностей, выразил поддержку решительных действий российской стороны по защите мирного населения Донбасса». Для сравнения: президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев лишь «выразил понимание предпринимаемых с российской стороны действий» — без утверждения, кто виноват. 

Наконец, именно Кыргызстан стал страной, где российская пропаганда после начала войны развернулась шире всего, прямо-таки на государственном уровне. Пока что это единственная постсоветская страна, где автономная некоммерческая организация (АНО) «Евразия» не просто открыла собственный центр, но и напрямую работает с правительством, передав ему сотню автобусов для сельских школ. 

30 маленьких выборов

Явно по нраву Москве и стиль управления, который за несколько лет ввел в Кыргызстане Садыр Жапаров. В 2021 году, одновременно с прошлыми парламентскими выборами, он изменил конституцию, вернув себе основные руководящие полномочия. Таким образом, страна за 11 лет сделала полный круг. В 2010-м, после свержения президента Курманбека Бакиева, она стала парламентской республикой. Посредством такого шага правительство во главе с Розой Отунбаевой хотело предотвратить появление нового президента, который «подомнет» под себя всё государство и приведет к новой революции. И в России уже тогда были этим недовольны. 

«Это внутреннее дело Киргизии, но с учетом того, что там власти не хватает порядок навести, я не очень представляю себе, как будет работать модель парламентской республики», — говорил тогда президент России Дмитрий Медведев. И задавался вопросом, не приведет ли это к «череде перетасовок в парламенте, к бесконечному переходу полномочий из одних рук в другие и в конечном итоге к приходу к власти группировок экстремистской направленности». Судя по формулировкам, Медведев явно держал в голове негативный (на его взгляд) опыт другой парламентской республики — Украины. 

Но второй Украиной за всё это время Кыргызстан так и не стал. Нынешние выборы скорее напоминают Беларусь с ее полностью уничтоженной партийной структурой и обезличенными кандидатами в депутаты. На высочайший уровень контроля президента указывает и то, что он без труда назначил выборы досрочно, — они должны были пройти в следующем году. Официальное объяснение — чтобы две кампании не проходили в один год — многих устраивает. 

Но есть и еще одно соображение: перед выборами президента (Садыр Жапаров планирует переизбраться) парламент должен быть зачищен от любых нелояльных людей.

Еще совсем недавно партии в Кыргызстане были активны. Например, в центре внимания были Социал-демократическая партия Кыргызстана (СДПК) экс-президента Алмазбека Атамбаева (в 2019 году там произошел раскол, и партию перерегистрировали на нового председателя), «Республика» миллиардера Омурбека Бабанова и «Ата-Журт» Камчыбека Ташиева (позднее они объединились, но сейчас Ташиев — соратник Жапарова и глава Госкомитета национальной безопасности — занимается политикой в другом качестве), «Ата-Мекен» Омурбека Текебаева. 

Все эти названия больше не звучат: мажоритарные округа сделали их бессмысленными. Партии в Кыргызстане и раньше были скорее инструментом продвижения интересов кланов и представителей бизнеса. Теперь же всё упростилось еще больше, и вместо хоть каких-то структур на выборы выдвигаются только отдельные депутаты: 30 округов, по три мандата на округ. 

Округа нарисованы ЦИКом по примерно равному количеству избирателей (140 тыс. избирателей плюс-минус 20 тыс.), но они непостоянны, не отражают экономической и исторической структуры регионов и могут быть перекроены при следующем цикле. Это делает политическую карту гибкой и управляемой, а джерримендеринг — нормой, а не исключением. 

В такой системе исчезают даже предпосылки для появления политиков национального уровня. Кандидатам не нужно добиваться известности и одобрения во всей стране — достаточно удержать узкий локальный сегмент. Партии лишаются своей основной функции — создания общих политических смыслов и проектов. В результате к президентским выборам в 2026 году страна может подойти с всего двумя политиками национального уровня — Жапаровым и его соратником Камчыбеком Ташиевым. Будут ли они состязаться между собой — пока что интрига. 

Таким образом, чуть ли не главным оппозиционером страны в нынешних условиях стал Алмазбек Атамбаев — и тот дистанционно, потому что проходит лечение в Испании и не может вернуться из-за приговора в 11,5 лет тюрьмы (он был признан виновным в незаконном присвоении земельных участков, незаконном обогащении и участии в беспорядках 2019 года). Неудивительно, что незадолго до выборов силовики задержали сразу несколько людей из окружения Атамбаева — от сына до бывшего телохранителя и депутатов. 

До этого Алмазбека Атамбаева пытался преследовать Сооронбай Жээнбеков (президент в 2017–2020 годах), которого сам Атамбаев и сделал главой государства. При задержании летом 2019 года Атамбаев с охраной пытался держать вооруженную оборону в родовом имении Кой-Таш, но в итоге оказался в СИЗО. В ходе протестов 2020 года его отпустили из-под стражи под давлением протестующих, но только на несколько дней. Вскоре политик снова был арестован и оказался в заключении до 2023 года, когда ему и позволили покинуть страну. 

Вообще, есть лишь один бывший лидер Кыргызстана, который остается жить в стране, — Сооронбай Жээнбеков, свергнутый в 2020 году. Ценой стало его полное молчание и отстранение от политики. Аскар Акаев — в России, хотя ему разрешено приезжать на родину, Курманбек Бакиев — в Беларуси, и ему по-прежнему грозят арестом, Роза Отунбаева — специальный представитель генсека ООН по Афганистану.

Акаев несколько раз приезжал в Кыргызстан для дачи показаний по делу «Кумтора» (крупнейшее месторождения золота) и посещения могил родных. Бакиев, по словам президента Беларуси Лукашенко, очень хочет посетить могилу отца. А вот самого Жапарова, который, сидя в тюрьме, потерял родителей и сына, то не отпускали на похороны отца при президентстве Атамбаева, то отпускали на похороны и матери, и сына при Жээнбекове. Может, в том числе и поэтому отношение к Жээнбекову мягче, чем к Атамбаеву. 

— Все прежние лидеры Кыргызстана поскальзывались на клановых противоречиях, — говорит «Новой-Европа» эксперт по региону, попросивший об анонимности. — Именно интересы клана, а не ценности или политические декларации всегда определяли основу местной политики. Поэтому Жапаров так отчаянно пытается создать круг ни на что не влияющих новых депутатов. Однако он всё равно продолжит ощущать угрозу от своего соратника, главы ГКНБ Камчыбека Ташиева. Тот тоже будет пытаться формировать свой политический круг, отдельный от президента. 

— Даже на встрече с Дональдом Трампом Жапарову было буквально нечего сказать: он, в отличие от своих соседей, не играет в многовекторность. Ему правда важно показывать лояльность Путину, — резюмирует эксперт. 

Замолчавший акын

Еще одной отличительной чертой старого Кыргызстана были очень свободные, по меркам региона, СМИ. Расследований коррупции чиновников было много, как и возможности сопротивляться сомнительным инициативам. Порой они оформлялись очень креативно — например, в виде начитки под традиционные музыкальные инструменты. Но и это всё, по словам собеседников «Новой-Европа», уже в прошлом. 

— Журналисты, как и политики, просто переходят в другие сферы, — рассказывает «Новой-Европа» руководитель Kaktus.media Дина Маслова. — Прямо из нашей редакции вышло несколько продавцов на Wildberries, IT-разработчиков, психологов. Расследований о коррупции, тем более касающихся двух ключевых фигур — Жапарова и Ташиева, нет ни у кого. Самое смелое издание Kloop еще с прошлого года не работает в самом Кыргызстане, и даже атамбаевский телеканал «Апрель» закрыли только потому, что там была легкая ирония над властями. Разумеется, это приводит к самоцензуре либо желанию сменить работу, ведь зарплаты в журналистике совсем небольшие. 

Добивает местную журналистику, по словам собеседницы «Новой-Европа», политика Дональда Трампа, одним из элементом которой стало закрытие Агентства США по международному развитию (USAID). Именно на грантовых деньгах с американскими корнями зачастую и держались качественные медиапроекты. 

— Местные отделения Фонда Сороса и Internews больше никому не дают денег. Более того, местное отделение Фонда Сороса закрылось. Чем занимается американское посольство, я вообще не понимаю, кроме того, что всем отказывают в визах, — шутит Дина Маслова. 

— Видимо, Жапаров сделал выводы из ошибок предшественников, — считает собеседница «Новой-Европа». — Раньше среда была совсем другой, да и властям не хватало решительности. Теперь же они идут напролом — и у них это получается. Добрались даже до адвокатов — они боятся выступать в СМИ, потому что могут лишиться лицензии. 

Есть в современном Кыргызстане и свой закон об иностранных агентах: правда, пока еще достаточно мягкий. Иноагентами могут стать только НКО с иностранным финансированием, которые после этого должны сдавать дополнительную отчетность и подвергаться дополнительным проверкам. В России с такой практики всё только начиналось.

В информационной политике Бишкек опять же опирается на Москву. Буквально за несколько дней до визита Путина в Кыргызстане запустился новый телеканал — «Номад». К нему причастны сотрудники RT, а также уже упоминавшегося АНО «Евразия» — по данным «Новой-Европа», обучение журналистов нового телеканала проходит в их центре. 

Впрочем, несмотря на пафосную церемонию открытия с участием представителя МИД РФ Марии Захаровой, успехи у телеканала пока небольшие: по состоянию на 29 ноября в его телеграм-канале всего около 1 тыс. подписчиков, а во «Вконтакте» — и вовсе 15. 

— Именно на «Номад» ушли многие кыргызские журналисты, которые были не особенно принципиальны по взглядам, — рассказывает Дина Маслова. — Там правда хорошая команда за счет больших зарплат: в три раза выше местного рынка, около 1,5 тыс. долларов. Но это сразу указывает на то, что окупать этот проект никто даже не собирается. В условиях Кыргызстана сделать его прибыльным просто невозможно.