«Крылья вырастают, когда есть те, кто может помочь»

Помочь одному человеку не сесть в тюрьму — уже достаточно

«2025 год для нас, как и для всех в секторе, выдался тяжелым. Мы протянули долгие месяцы благодаря небезразличным людям, но снова и снова сталкивались с невозможностью собрать столько ресурсов, чтобы заниматься главным для нас направлением — эвакуациями», — написала команда проекта «Вывожук» 11 декабря.

Активисты сообщили, что с нового года прекращают любые виды прямой помощи политически преследуемым россиянам, включая юридические и эвакуационные консультации. Работа горячей линии также продолжится только до конца декабря.

— Мы эвакуационная инициатива прежде всего. И ресурсы, и финансы на это были найдены нашей фандрайзеркой-соосновательницей. Также привлекались персональные пожертвования. За три года грантовые фонды в основном отказывали в покрытии эвакуаций. А это наше главное и основное направление, требующее значительных ресурсов. Один вывоз стоит от 800 евро, — рассказывают «Новой газете Европа» активисты. — И вся наша проектная деятельность была возможна благодаря неравнодушным людям, которые целенаправленно донатили на эвакуации. Когда ресурсов стало значительно меньше, нам пришлось принять такое решение.

— Добавляем к этому вопросы безопасности, нагрузки. Мы просто по-человечески устали. Эта работа накладывает огромное количество ограничений, и ответственности, и, конечно, ментального напряжения, — рассказывают в проекте.

Проект «Вывожук» появился в октябре 2022 года как ответ на новую волну политических репрессий после начала войны в Украине. Тогда это была инициатива нескольких антивоенных проектов и отдельных активистов. В самом «Вывожуке» на стадии запуска было шесть человек, большинство из которых работали анонимно. Всё это время команда так и оставалась небольшой, чтобы избежать лишних рисков.

— Мы сразу же определили нашу специфику как помощь в эвакуации тем, в отношении кого заведены уголовные политические дела, кто не имеет возможности свободно выехать из страны или справедливо защитить свою позицию в суде. И финансово покрывали 90% наших эвакуаций, — говорят активисты.

Каждый месяц команда проекта получала по 60–70 заявок на эвакуацию. И если до 2022 года эвакуация требовалась в основном журналистам, активистам, правозащитникам, то с началом войны ситуация изменилась: преследовать стали всех несогласных с политикой государства, обычных людей из регионов.

— Например, одна из наших бывших подопечных — многодетная мать Лидия Прудовская, которую тоже преследовали за посты в социальных сетях. В городе Мирный она работала диспетчером на железной дороге, а теперь она вместе со своими детьми ждет решения по предоставлению убежища во Франции, — рассказывают в проекте.

За три года активисты эвакуировали 207 россиян и провели 1772 консультации по выезду и легализации в других странах.

— Много ли это? Да, это огромные цифры, и за каждой из них стоит человек со своей историей преследования государством. Помочь одному человеку не сесть в тюрьму — это уже достаточно. И здесь важно понимать, что наша работа никогда не заканчивалась на эвакуации, так как у людей под уголовным преследованием сохраняются риски и угрозы даже после выезда. Самый длинный кейс, который мы вели, занял у нас больше двух лет работы. Мы работали с процессами экстрадиции, c похищениями наших подопечных, с попытками незаконных депортаций, помогали получить гуманитарные документы — на эвакуациях работа не заканчивалась, — рассказывают активисты.

Чтобы помочь россиянам, нуждающимся в эвакуации из страны, активисты выложили в открытый доступ базу знаний.

Через границу с браслетом на ноге

22-летняя Олеся Кривцова из Архангельской области два года назад уехала из России. Ее преследовали сразу по двум уголовным статьям за антивоенные посты в соцсетях. Олеся сбежала из-под домашнего ареста, с браслетом на ноге.

— Меня обвинили в дискредитации армии и оправдании терроризма за посты в интернете. За что мне грозило до десяти лет в совокупности. Сначала меня отправили под запрет определенных действий. А после провокации ФСБ — они купили на мое имя железнодорожные билеты, якобы я пытаюсь сбежать — меня отправили под домашний арест. А еще я два раза по два дня посидела в ИВС (изолятор временного содержания). Там всё по классике: туалет без дверей, постоянные приседания и раздевания на предмет, нет ли в тебе наркотиков, насмешки ментов и всё в таком духе. Это было очень страшно. Я поняла, что не хочу там еще десять лет провести, — рассказывает Олеся «Новой газете Европа».

На команду «Вывожука» она вышла через свою знакомую, которая выехала из страны с их помощью.

— У меня были такие представления, как происходит эвакуация: по лесам идешь, в камуфляже, нелегально пересекаешь границу. Всё оказалось не так, — рассказывает Олеся. — Когда связались с активистами, было непонятно, что будет представлять из себя мой путь. Моя мама очень боялась, что ничего не получится. А мне было уже всё равно, кому доверять, я просто понимала, что, если я не сбегу, меня посадят. А если поймают по пути, то всё равно посадят. Это просто вопрос времени.

Олеся начала готовиться к отъезду. У нее был при себе загранпаспорт, его предусмотрительно спрятала мама, когда против дочери возбудили уголовные дела.

— Когда ребята из «Вывожука» огласили маршрут, мама даже знать ничего про него не хотела. У нас у обеих крыша немного ехала, мама говорила, что, если ее будут пытать, она ничего не может сказать, — вспоминает Кривцова. — В последний день перед выездом мама купила мне новый телефон, мы нашли где-то левую симку. Собрала мне новый рюкзак, еду в дорогу. Было очень грустно, я поплакала. Потом мама ушла — мы договорились, что она не должна присутствовать при моем отъезде. Я подготовила дом к обыску.

Как рассказывает девушка, всю дорогу до границы ее координировали активисты «Вывожука», рассказывали, где можно остановиться купить еды, сигарет и даже немного выспаться. О подробном маршруте эвакуации мы не рассказываем в целях безопасности, чтобы и в будущем можно было его использовать.

— Чем дальше я уезжала от Архангельска, тем легче становилось. По пути я поменяла телефон и понимала, чтобы моих цифровых следов всё меньше и меньше. И так благополучно я оказалась в Литве, — говорит Олеся. — Потом сняла браслет с ноги. Это было непросто, ковыряла его какими-то ножницами, отвертками его крутила. Выехать с ним было несложно. В браслете нет GPS-датчика. Дома стоит большой ФСИН-аппарат, похожий на телефон, и браслет присоединяется к нему. И, пока ты дома, он видит, что ты дома. А когда ты ушла, он не отслеживает местоположение.

Позже к Олесе в Литву приехал ее муж. А потом она получила предложение о работе в норвежском издании The Barents Observer в Киркенесе. И переехала в Норвегию. Сегодня она работает в 15 км от норвежско-российской границы.

Позже в Норвегию перебрались мама Олеси и ее десятилетняя сестра, они подали документы на политическое убежище и сейчас ждут решения.

По словам Олеси, именно благодаря активистам «Вывожука» сегодня она смотрит на Россию из Европы, а не сидит в тюрьме. Они буквально спасли мне жизнь, говорит девушка.

С ножом против ФСБ

Владимир из Тюмени — тоже один из тех, кто вынужден был бежать из страны. Он рассказывает, что еще до войны был активным гражданином и писал в соцсетях о коррупции в городе.

— У меня были материалы о коррупции в одном тюменском вузе, про незаконные постройки цыган вокруг Тюмени. И после каждого такого мини-расследования мне поступали угрозы. А когда началась война, я в своем инстаграме называл вещи своими именами, писал, что люди идут воевать за деньги, что православные убивают православных, — рассказывает Владимир «Новой газете Европа». — Но основной клубок ФСБ начала распутывать со «ВКонтакте». Там группа была «Типичная Тюмень», я на досуге там активно писал. И бывало, что мои комментарии могли по 500–600 лайков собрать. Я хотел, чтобы люди читали и видели правду. Помню, вечером откроешь личку, а там может сразу человек восемь-десять написать с угрозами. Кто-то — с Северного Кавказа, кто-то — солдаты с «СВО».

В сентябре 2024 года к нему в квартиру стали ломиться неизвестные. Владимир был дома с девушкой. Он рассказывает, что схватился за нож, потому что думал, что к нему пришли те самые «солдаты СВО», которые в соцсетях грозили ему отомстить. И вызвал полицию. Но оказалось, что в квартиру рвались сотрудники ФСБ.

— Глазок заклеили жевательной резинкой, не представились. Полиция на вызов приехала, мы потом их по камере домофона отследили. Но ко мне не пришла, — вспоминает Владимир.

В его квартире прошел обыск, во время которого Владимиру угрожали, что посадят на 20 лет за госизмену. У девушки случилась истерика. Владимира увезли на допрос. И уже в отделе оперативник ФСБ стал показывать ему скриншоты его переписки.

— Мне как-то в соцсетях написывали разные люди, провокаторы. Какой-то якобы украинец Юрко и еще кто-то. Один мне предлагал анкету в РДК («Русский добровольческий корпус») заполнить. Другой — устроить поджог в Тюменском военно-инженерном училище. Я так понимаю, что у ФСБ был определенный материал на меня, но им нужно было отработать до конца, попробовать на более тяжелую статью вывести. Тогда я уже понял, что-то неладное происходит, и полностью пропал из соцсетей, — говорит Владимир.

Его обвинили в оправдании терроризма и в призывах к осуществлению экстремистской деятельности. В отделе ФСБ Владимиру показали тяжелую папку — полное досье на него. А следователь, сидя под портретом Дзержинского, пытался давить.

Его отпустили домой под подписку о невыезде. И Владимир всерьез задумался об отъезде из России.

— Я стал думать, что делать дальше. И наткнулся на «Жуков». Стали с ними детально обсуждать, что делать дальше. Ошибиться было нельзя — у меня уже было две статьи. И они мне говорят: конечно, выезжайте, ситуация может ухудшиться. Но я не мог себя заставить, я всё время откладывал этот день. Ведь кому-то и условку дают по этим статьям. Теплилась надежда, — рассказывает Владимир.

За следующие месяцы он успел жениться на своей девушке. А в августе 2025 года он узнал, что против него появилось третье уголовное дело, за военные фейки.

— Я понял, что за три статьи по головке точно не погладят. Там лет десять, наверное, будет. И тут всё в одну точку срослось. У меня уже полгода дома лежали четыре пауэрбанка новых, два телефона новых, симки, портфели готовые наши с женой. Всё ждало своего часа. И я поехал. Больше меня не видели.

Владимир подробно рассказывает о своем бегстве из страны. В общей сложности выезд длился более двух суток. Ехали на перекладных. Было потрачено много нервов на границе. Но при помощи «Вывожука» Владимир и его жена в конечном итоге оказались в Тбилиси. Точный маршрут и схема вывоза не разглашаются, чтобы этот маршрут и далее могли использовать активисты.

— Первые недели мы отходили от всего этого. Потом начали родителям, сестре звонить, адвоката трясти. Потом я пошел в такси, взял в аренду машину, но не смог вкатиться до конца, потому что всё равно тут своеобразная манера вождения, и в принципе четыре года я работал без отпуска, без выходных. Решил немного отдохнуть. Жена несколько дней работала в службе доставки. Но в целом мы удачно сняли квартиру в центре за 250 долларов, питаемся бюджетно на 12 тысяч рублей в месяц. Мы не привередливые, короны на голове нет.

Сейчас Владимир с женой подали документы на политическое убежище во Франции. С активистами «Вывожука» Владимир общается до сих пор, уточняет какие-то вопросы.

— Когда я узнал, что они закрываются, я зашел в их группу в телеграме и всю ночь перечитывал их посты с 22-го года. Очень много информации. Это очень большое дело. Ведь у тебя крылья за спиной вырастают, когда ты узнаешь, что в сложной ситуации есть люди, которые могут тебе помочь. Я эту жизнь живу честно, а ко мне пришли ни с того ни с сего. 15 лет сидеть за слова! К такому я не готов. Ребята делают большое дело, они нужны таким, как я.

Дезертиры, экстремисты — весь цвет России

47-летний Роман бежал из России в январе 2025 года. Его побег тоже был нервным и долгим. Но всё получилось. И сейчас он живет в Армении.

Жителя города Гагарин Смоленской области преследуют в России за комментарии в телеграм-канале под постом о теракте в «Крокус Сити Холле» в марте 2024 года.

— Весной 2024 года у меня было два комментария в телеграм-канале «Труха». Я написал, что типа ФСБ сами этот теракт в «Крокусе» организовали. В этом же году были очередные выборы Путина. И я писал, что, раз Путин не может предотвратить теракт, за него и голосовать не надо было, — рассказывает Роман «Новой газете Европа».

Через несколько месяцев, в октябре 2024 года, к нему в квартиру приехали сотрудники Смоленского управления ФСБ. Изъяли всю технику, а Романа забрали на многочасовой допрос. А потом предъявили обвинение в оправдании терроризма.

Романа отправили под домашний арест. И он стал искать активистов, которые могли бы ему помочь с выездом из страны. И вышел на «Вывожук».

— Для общения с ними я купил второй телефон. Мы постоянно были с ними на связи. И каждый раз я удалял всю переписку, когда ехал на очередную встречу со следователем в здание ФСБ. Ребята сказали, что будут собирать донаты на эвакуацию пяти человек, в том числе меня. А на эвакуацию одного человека нужно 60 тысяч рублей, — говорит Роман.

— Я так понимаю, они хотели меня посадить по-тихому, чтобы никто не знал. Следователь меня стращал, что, если я обращусь к правозащитникам, на меня повесят еще и сотрудничество с ВСУ и спонсирование. Сказал, мол, мы и так пошли вам навстречу, не посадили в СИЗО. И вы молчите. А близким скажете, что едете в милицию, потому что вас обокрали, — говорит Роман.

В январе 2025 года его дело передали в прокуратуру. Следователь обещал, что будет ходатайствовать, чтобы наказание не было связано с реальным лишением свободы.

— Он мне сказал, что так ему со мной понравилось работать, что теперь он уйдет на повышение. Не знаю, что сейчас с ним, он, наверное, очень зол, — говорит Роман.

15 января Роман встретился со следователем в последний раз. А уже 18-го «Вывожук» помог ему выехать в Армению. 20 января Роман был в Ереване.

— «Вывожук» меня проинструктировал, я все симки, ноутбук, телефон оставил дома в России. В Армении купил новый телефон. Еще перед отъездом я уже сидел в чатах армянского «Ковчега», общался с людьми, которые сбежали, как и я. Когда приехал в Ереван, «Вывожук» договорился, чтобы я смог остаться в «Ковчеге» на десять суток. Потом снял квартиру, — говорит Роман.

В России его внесли в список Росфинмониторинга как экстремиста и террориста. Поэтому карту в Ереване он открыл с трудом. Нашел работу — занимается клинингом. И сейчас снимает квартиру с еще несколькими россиянами, бежавшими из страны.

— говорит Роман.

О возвращении домой он пока не думает. В Смоленской области после смерти матери близких не осталось, а для дальних родственников он «бандеровец, хохол, предатель». Еще с 2011 года Роман выходил на акции Навального, на Болотной, Пушкинской площади.

— Следователь это знал, он мне сразу сказал, что мы с того времени следили за твоими соцсетями. На первых митингах было всё спокойно. А в 2022 году у меня была административка по статье 20.3.3 (дискредитация армии) — я написал пост во «Вконтакте» типа того, что, солдаты российские, вернитесь домой. Тогда судья отказала в решении, потому что срок давности дела кончился, — дело завели только в октябре, — рассказывает Роман.

Вернуться в ближайшие годы в Россию он не надеется. А про активистов «Вывожука» говорит, что они буквально спасли его от тюрьмы.

— Я три месяца думал, ехать или нет. Ехать в никуда было страшно.

Надеялся, а вдруг будет условный срок или штраф. Но я посмотрел по этой статье, что никого практически не оставляют на свободе, — говорит Роман. — Я знаю, что к политическим в эфэсбэшной тюрьме относятся очень плохо, тем более мой пост был связан напрямую с эфэсбэшниками. Я думаю, они бы сделали мою жизнь невыносимой. Ну, убить, может, не убили бы, но довели бы до чего-нибудь. Я считаю, что «Вывожук» буквально спас мне жизнь.