«Вбить гвоздь в гроб войне»

По оценкам ООН, вторжение России «вызвало самый быстрый и один из крупнейших кризисов вынужденного перемещения со времен Второй Мировой войны». С начала войны около 16 млн украинцев были вынуждены покинуть свои дома.

«Более 3 миллионов детей прекратили свое образование — целое поколение детей, чье будущее висит на волоске. По всей стране сотни тысяч людей не имеют доступа к воде и электричеству, а миллионы не знают, где они будут есть в следующий раз», — говорилось в докладе кризисного координатора ООН по Украине Амина Авада.

Близкие Дмитрия Муратова рассказали «Новой газете. Европа», что «у него в голове не укладывалось, что две трети украинских детей стали беженцами». И тогда, 22 марта, он принял решение продать «самое дорогое и значимое, что у него есть, чтобы помочь жертвам войны» — Нобелевскую медаль, «золотую, знаменитую, тяжелую».

Нобелевский комитет и коллектив издания единогласно поддержали Дмитрия Муратова.

Торги открылись на сайте американского аукционного дома Heritage Auctions 1 июня, в Международный день защиты детей, и закончились 20 июня, во Всемирный день беженцев. Все вырученные средства — рекордные 103,5 млн долларов — пойдут на поддержку гуманитарной миссии ЮНИСЕФ по оказанию помощи украинским детям-беженцам и их семьям, где бы они ни находились — в странах ЕС, Украине, России.

Журналистка Елизавета Кирпанова специально для «Новой газеты. Европа» рассказывает о том, как в Нью-Йорке прошел исторический аукцион.

***

The Times Center, где проходит аукцион, находится среди небоскребов в самом центре Манхэттена. В этом же здании, на верхних этажах, располагается редакция одной из крупнейших американских газет — The New York Times. Есть в этом, кажется, определенный символизм.

Гости собираются в холле возле коктейльных столиков к пяти часам вечера по нью-йоркскому времени. Женщины — в красивых разноцветных платьях и на каблуках. Мужчины — в стильных костюмах и галстуках. Официанты, искусно лавируя между людьми, разносят закуски и напитки. Играет фортепьяно.

В углу на круглом столике рядом с букетом бело-фиолетовых цветов торжественно лежит единственный лот аукциона — золотая медаль с профилем Альфреда Нобеля. Ее охраняют двое мужчин. Они разрешают ее фотографировать, но трогать — строго запрещено.

В центре холла я встречаю двух девушек, одетых в черное, — Полину Бучак и Марыну Приходько. У Полины — маленькая брошка в сине-желтых цветах. Они украинские активистки и работают в благотворительном фонде «Разом». Он оказывает Украине гуманитарную помощь, в том числе приобретает больничные принадлежности и медикаменты и эвакуирует детей и их семьи в более безопасные регионы. Кроме того, «Разом» дает гранты небольшим украинским организациям, чтобы они могли обеспечивать людей едой и предоставлять убежище.

— Цель этого аукциона — собрать всех вместе, чтобы помочь Украине, — рассказывает Марына. — Мы поддерживаем Дмитрия Муратова и надеемся, что другие последуют его примеру.

— И еще мы — украинки, и мы просто не могли упустить возможность побывать сегодня на этом мероприятии, — добавляет Полина.

Через полчаса после начала банкета в холл заходит Дмитрий Муратов. Его моментально окружает толпа журналистов с камерами. Ребенок Муратова, Фин, просит репортеров выключить яркие вспышки. В начале апреля на Муратова было совершено уличное нападение. Его облили красной краской с ацетоном в купе поезда Москва — Самара со словами «Муратов, вот тебе за наших пацанов». Позднее ему диагностировали ожог глаз и конъюнктивы. Теперь его глазам больно, когда он смотрит на яркий свет.

Через несколько минут Муратов уходит в отдельную комнату — немного передохнуть перед началом презентации аукциона. Там его ожидает Роберт Вилонски, директор по коммуникациям Heritage Auctions. Он инструктирует Муратова о том, что будет происходить на сцене.

— Я скажу всего лишь пару слов, — тихо говорит Вилонски. — Аукцион будет длиться 15-20 минут. Но это историческая ночь, и неважно сколько времени на это уйдет.

— А «Зубровка» останется на столе после аукциона? — шутит Дмитрий Андреевич.

Вилонски смеется.

— Вы будете водку или виски? Охлажденная водка будет возле сцены.

— Тогда вы можете сказать больше, чем «пару слов».

Тем временем, в холле собирается все больше и больше гостей. По словам организаторов, на исторический аукцион пришли около 120 человек. 

Среди них — Игорь Шнейдеров, приятный мужчина в очках и серой рубашке. Он родился в Киеве, но уже больше 40 лет живет в США. Вместе с ним на аукцион пришла супруга Лариса.

— Я сам представитель общества коллекционеров, я нумизмат, — рассказывает Шнейдеров. — Heritage — это огромный аукционный дом, номер один в Америке. И через них проходит очень много интересных материалов, в том числе связанных с Россией и Российской империей. Поэтому мы очень рады, что сегодняшнее событие происходит в Нью-Йорке, «Большом яблоке». 

— Вы делали ставки?

— Я не буду ничего говорить по этому поводу, — Шнейдеров смущенно улыбается. — Но разговоры среди потенциальных клиентов были.

На аукционе собрались не только ценители реликвий, но и представители нью-йоркской интеллигенции из самых разных профессий. 

Вот Олли (он попросил не упоминать его фамилию). Он работает в сфере оптимизации труда.

— Я не знал много про Дмитрия, но знал, что случилось с некоторыми из его коллег, как с той журналисткой, которую убили у себя дома (речь об Анне Политковской — Е. К.). Когда я узнал об этом мероприятии, я хотел поучаствовать, потому что хотел понять, как можно поддержать миссию независимых СМИ в России. Для меня имеет значение свобода прессы. И я горячо поддерживаю то, что Дмитрий Муратов сейчас делает.

Вот ребята-актеры — Джэк и Эйден. 

— Я думаю что это очень правильный месседж всем миру — что мы здесь, чтобы помочь Украине. Муратов акцентирует внимание на том, что он делает это для детей, для их будущего. Это потрясающе! — делится Эйден. — Я слежу за новостями о войне. Моя семья жертвовала деньги в поддержку Украины, и мы отдавали одежду тем, кто в этом нуждается.

— Мы тоже жертвовали деньги, — добавляет Джек. — Еще моя семья участвовала во флешмобе, когда люди по всему миру бронировали квартиры на Airbnb в Украине после начала войны, чтобы помочь тем, кто остался без дохода.

***

Время близится к семи часам — начало аукциона. Организаторы оповещают об этом в колокольчик, и гости плавно перетекают от коктейльных столиков в зал, поближе ко сцене. Первым на нее выходит Роберт Вилонски.

— Позвольте мне поблагодарить всех присутствующих и, в первую очередь, Дмитрия Муратова. Когда я ушел из редакции газеты, в которой раньше работал, и перешел в Heritage, я не думал, что мне выпадет честь работать с самым смелым журналистом, которого я когда-либо повстречал.

— Как сказал Альфред Нобель, Нобелевской премией мира награждаются те, кто внес наибольший вклад в развитие человечества, — продолжает Джош Бенеш, стратегический директор аукционного дома. — Журналистский труд Дмитрия Муратова — это воплощение этой цитаты. Но то, что происходит сегодня, выходит за рамки даже этой оценки.

Следующим к микрофону выходит сам Муратов.

— Сегодня День беженца, и это не праздник. Мое выступление не будет праздничным. 16 миллионов беженцев Украины. 16 миллионов! 90 процентов беженцев — это женщины и дети. Две трети всех детей Украины вынуждены покинуть свои дома. Спросите меня, когда такое было? Я вам отвечу: такого никогда не было. Больше 5 млн 200 тысяч детей нуждается в срочной помощи. Этим людям убили прошлое. Теперь им пытаются сломать будущее. 

В зале стоит гробовая тишина, прерываемая лишь вспышками фотокамер. 

— Как помочь мирным людям прожить им жизнь? Мы в «Новой» решили отдать в руки Heritage нашу золотую медаль. Heritage не берет ни одной копейки себе. Это тоже знак большой солидарности. Я рад, что здесь присутствует ЮНИСЕФ. Я им верю. Наша газета им верит. Мир верит им. 

В зале раздаются громкие аплодисменты.

— Все деньги, которые мы выручим сегодня, отдадут в ЮНИСЕФ. Они пойдут во все страны, где есть беженцы и дети беженцев Украины. В Польше, России, Германии, Молдове, Словении, Венгрии и Чехии. Если мы соберём крупную сумму денег, то ЮНИСЕФ может часть денег распределить в пользу детей беженцев в Африке и Лаосе. 

Для него подобная акция — далеко не первая. В 2020 году он продал клюшку легендарного хоккеиста Валерия Харламова из своей коллекции. Вырученные 100 тысяч долларов пошли на оплату дорогостоящего лекарства для мальчика со смертельной болезнью — спинальной мышечной атрофией. Несколько месяцев назад Муратов продал еще 39 клюшек из своей коллекции. Они ушли с молотка за 55 млн рублей. Деньги были перечислены на помощь детям, страдающим онкозаболеваниям.

— У одного ребенка, который был беженцем из города Мариуполь, была молитва, — продолжает Муратов. — О ней мне рассказали: «Господи, помоги мне зарядить телефон, чтобы позвонить маме».

Неожиданно несколько людей в зале почему-то начинают смеяться. 

— Я прошу всех в зале подумать на секунду, что это ваш ребенок, — с нажимом говорит Муратов. — На нашем аукционе нет молотка, но если бы он был, я бы попросил этот молоток себе в руки, чтобы вбить гвоздь в гроб войне. <…> Спасибо еще раз Нобелевскому комитету, который целиком поддержал «Новую газету». Спасибо вам. А теперь делайте ставки, и пусть денег будет много!

Муратова сменяет аукционер Майк Садлер, который будет представлять лот. Сбоку сидят две девушки, которые отслеживают ставки онлайн на сайте Heritage Auctions. В зале в углу сидят еще двое сотрудников аукционного дома, которые принимают предложения от покупателей по телефону. На экране уже видны первоначальные ставки. Самая крупная — 787,5 тысячи долларов.

Садлер начинает аукцион. Он напоминает дирижера, только вместо оркестра он руководит белыми табличками, которые взлетают вверх буквально каждые 10 секунд. Первые минуты ставки повышаются с лагом в 50 тысяч долларов, но, как только сумма превышает миллион долларов, все меняется. Я не успеваю оглянуться, как на экране высвечивает два миллиона. В зале раздаются бурные аплодисменты.

Муратов, сидящий позади меня, старается не подавать виду — он снимает исторический аукцион в прямом эфире.

Садлер говорит необычайно быстро, но все равно не успевает за повышением ставок. На экране в считанные минуты — три миллиона, четыре, шесть. После каждого миллионного рубежа — снова аплодисменты.

— Дайте мне счастливое число 7! — напирает Майк.

И на экране появляются семь миллионов — кто-то поднял ставку по телефону.

— Дмитрий, вы хорошо проводите время? — смеется Садлер.

Муратов, уже не скрывая эмоций, широко улыбается и показывает большой палец вверх.

Когда отметка пересекает 10 миллионов, люди в зале начинают удивленно переглядываться. Но Садлер не унимается и давит на покупателей еще сильнее.

— Это очень много денег. Но мы жертвуем их для беженцев по всему миру. Еще один рывок, еще один рывок! Что мы думаем? Что мы думаем? — Майк нетерпеливо обращается к сотрудникам Heritage, висящим на телефонах. 

На экране — 15 миллионов долларов. После этой отметки торги заметно замедляются. 

— Мне нужны sweet 16, baby. И да, я получил их. 16 миллионов. И что, вы прошли весь этот путь, чтобы что? Что вы думаете? Вам говорят по телефону no morе, no more?

Вдруг один из сотрудников, который разговаривал с покупателем по телефону (тот так и останется анонимным, это нормальная практика для аукционов), поднимается со стула и произносит новую цену, но из-за маски ничего не слышно. В зале наступает тишина. Он повторяет:

— Я оцениваю лот в 103 миллиона 500 тысяч долларов.

Весь зал ахает от удивления.

— Есть ли в этой комнате или во всеми мире кто-либо еще, кто предложит больше? Если нет, то… Продано!

Под оглушительные аплодисменты Муратов проходит на сцену. Делает селфи с экраном, на котором виднеется девятизначная рекордная цифра. 

***

— Я предлагаю продолжить, — улыбается он, после чего уходит в отдельную комнату, чтобы дать интервью журналистам.

Вот как Муратов прокомментировал результаты аукциона специально для «Новой газеты. Европа»:

— Вера в Бога — это интимное чувство. Для еврея, мусульманина, христианина, буддиста — это частное дело каждого. Когда началась война и мы получили почти 16 миллионов беженцев, стало видно, что в разных странах люди начали делать веру в Бога прикладной. Они берут их, беженцев, к себе домой. Они делятся своим жильем, деньгами, одеждой, теплом, водой и дровами, проездными билетами, подушками из детской, в которой живут их дети. 

У меня много известных друзей по всему миру, которые, никому не говоря, делают такие важные вещи. Государство не очень справилось, чтобы не было войны. Но с этим справляются люди. Вера в справедливость, в «помоги ближнему», поделись всем, чем есть — она вдруг офигительно проступила. Люди вдруг показали свои выдающиеся качества. Может, человечество — и ошибка Бога. Но в какой то момент он может подумать, что, может, и нет. Может, и не ошибка. Вот как сейчас. 

Самое главное для меня — создавать не символы или слова, а поступки, которые тащат за собой события. Вот из чего мы исходили, когда в редакции сидели, думали, обсуждали то, что можно сделать. Решили, что это должен быть флешмоб. И я очень рассчитываю, что он продолжится.

После того, как мы заканчиваем разговор, Дмитрия просят выйти из комнаты — дать прессе свое последнее слово.

— Может ли ваш поступок остановить войну, тот ужас, который происходит на Украине? — спрашивают журналисты.

— Я не Макрон, не Шольц, не Байден. Мы граждане, а не политики. Что могут сделать граждане? Граждане могут взять на себя то, что не может сделать государство. Они могут издавать свободные медиа и помогать жертвам войны.

— Какие ваши планы? — бросает кто-то из толпы, когда Муратов уже собирается уходить.

— Планы у меня выпить и… вернуться домой.