Режим прямого отжима

Откровенно отбирали собственность только в особых случаях — например, российские авиакомпании отказались возвращать арендованные западные самолеты, потому что иначе «Аэрофлот» можно было бы закрывать на следующий день. Еще иностранцам запретили продавать российские акции, но это было сделано скорее с целью ограничить отток капитала. 

Теперь Владимир Путин решил пойти дальше — и отомстить Западу за аресты российских активов за рубежом. Первая жертва тоже выбрана не случайно. Недавно Бундестаг одобрил продажу долей «Роснефти» в нефтеперерабатывающем заводе в Германии. Госкомпания пыталась оспорить это решение, но немецкие власти постановили, что наличие такого собственника угрожает энергетической безопасности страны (сейчас «Роснефть» — один из крупнейших игроков на рынке НПЗ Германии). Всего российские компании, включая «Роснефть» и «Газпром», могли потерять за рубежом активы на $22 млрд. 

Кремль долго находился в стадии отрицания, полагая, что желание зарабатывать деньги в России пересилит все остальные мотивы, как после аннексии Крыма в 2014 году. Законопроект о национализации рассматривали еще в прошлом апреле, но тогда его не приняли. Правительство ограничилось дисконтом на продажу в 50% и процедурой согласования всех сделок с комиссией по иностранным активам (в случае с энергетическим сектором — лично с Путиным). 

В последние месяцы давление усилилось. Западные компании при уходе из России должны заплатить «добровольный взнос» в 5-10% от стоимости продажи — с декабря бюджет заработал на этом не меньше 20 млрд рублей. Кроме того, «сбор на сверхприбыли», который готовит Минфин, будет распространяться также и на нерезидентов. Всего бюджет может получить с бегущего бизнеса еще 150 млрд рублей в 2023 году. 

Для многих компаний инвестиции в России оказались билетом в один конец. Согласование продажи иностранных активов может занимать месяцы, если не годы — очередь на выход тянется с прошлой весны. При этом гарантий на успех нет. Тот же «Фортум» был близок к сделке, но в итоге оказался под управлением государства. 

Пока что решение о внешнем управлении — точечное. Здесь важны конкретные действующие лица, поскольку и до войны активы, на которые положил глаз Игорь Сечин, находились в уязвимом положении. С другой стороны, некоторым везет больше — компания Shell не так давно вышла из российских проектов и даже вывела из страны 95 млрд рублей. 

Национализация явно не остановится на двух компаниях. Кремль формирует «компенсационный фонд» для продолжения противостояния с Западом. В заложники попадают как финансовые активы, так и иностранные граждане (как журналист WSJ Эван Гершкович). Национализацю может ждать любая компания из «недружественных стран», предупредил Дмитрий Песков. Теперь те, кто не успел или не смог уйти, потеряют все. 

Накануне выхода указа президента банкир призвал отнимать у иностранцев собственность в качестве ответной меры на арест активов российских юрлиц. Разумеется, чтобы приватизировать, то есть передать в пользу «патриотического» бизнеса. 

Не зря многие говорят, что в России начались новые 1990-е, с той лишь разницей, что расхищается не государственная, а иностранная собственность. Формируется целый класс крупных собственников, ставших бенефициарами войны — когда еще можно было за бесценок получить современный завод или крупнейшую в стране сеть общепита. 

Кремль понимает, что экспроприация не останется без ответа. Минфин уже планирует засекретить российское имущество за рубежом. Запад в ответ может ускорить разработку юридической базы для конфискации $300 млрд золото-валютных резервов ЦБ (сейчас они заморожены, но использовать их — например, для помощи Украины — по международному праву нельзя). 

Эксперты оценивали, что на подготовку правовой основы для конфискации может уйти до 10 лет, но теперь у Запада есть повод действовать быстрее. В конце концов, не одной «Роснефти» надо компенсировать свои потери.