«Россия заигралась в параллельной реальности»

Международный суд ООН — для чего он создан

Международный суд ООН (МС ООН) — один из шести главных органов Организации Объединенных Наций. Он расположен во Дворце мира в Гааге. Миссия суда — достижение одной из главных целей ООН: «Проводить мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права, улаживание или разрешение [между государствами-членами ООН] международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира». МС ООН был создан сразу после Второй мировой войны в 1946 году. До него в этом же здании располагалась Постоянная палата международного правосудия — суд Лиги Наций, похожий на МС практически всем. 

Деятельность суда, в частности, регламентирована Уставом ООН и Статутом Международного суда.

МС ООН состоит из 15 независимых судей, избранных вне зависимости от их гражданства из числа лиц, являющихся юристами с признанным авторитетом в области международного права.

Международный Суд может принять к рассмотрению любой спор между государствами по любому вопросу, если государства на это согласятся. Чаще всего такое согласие предусмотрено в специальном юрисдикционном положении в международных договорах, это как раз случай этого спора.

В целом, обязательную юрисдикцию МС признали всего около 40 государств, включая Россию.

Все решения Суда принимаются большинством голосов присутствующих судей. Если голоса разделяются поровну, то голос Председателя Суда дает соответствующему решению перевес.

Решения Суда обязательны для исполнения, но только для государств, участвующих в споре. Решения Суда окончательны и обжалованию не подлежат, однако они могут быть пересмотрены на основании вновь открывшихся обстоятельств. При этом у суда нет физических и технических средств для принуждения стран к исполнению решения.

Регламентом Суда предусмотрено, что государство, которое является стороной по рассматриваемому делу и не имеет в составе судей своего гражданина, может выбрать судью ad hoc (латинская фраза, означающая «для данного случая», «специально для этого») для этого конкретного дела. Это является правом стороны, а не его обязанностью. При этом такой судья не обязательно должен являться гражданином этого государства. Например, в этом процессе судьей ad hoc, назначенным Украиной, является итальянец Фаусто Покар, в процессе по второй жалобе — француз Ив Доде.

Одним из судей МС ООН является россиянин Кирилл Геворгян, считающийся весьма авторитетным и компетентным дипломатом. Он также занимает должность вице-президента этого суда. Геворгян (он еще известен тем, что является мужем актрисы Марины Нееловой) непосредственно участвовал в разработке многочисленных многосторонних договоров и других международных документов, например, Римского статута Международного уголовного суда. Однако при рассмотрении жалобы Украины по событиям, начавшимся с 2014 года, Геворгян взял самоотвод. Формально по веской причине — как лицо заинтересованное, он с 1975 года по 2015 год работал в системе российского МИДа (последняя должность — директор Правового департамента МИД РФ), а это ведомство по сути и является одним из ответчиков по делу. 

Геворгян, имеющий также дипломатический ранг Чрезвычайного и полномочного посла, таким образом в рассмотрении этой жалобы участия не принимает (но участвует в другом процессе Украины против России, по жалобе 2022 года). Вместо него в нынешнем процессе сначала был назначен судья ad hoc — Леонид Сотников. Он успел поучаствовать в двух промежуточных решениях, в том числе касающихся юрисдикции, однако затем тоже взял самоотвод — по состоянию здоровья. В итоге уже во время слушаний в этом июне в дело вступил судья ad hoc — также россиянин Бахтияр Тузмухамедов, известный юрист-международник, являющийся членом Комитета ООН против пыток, бывшим судьей ad hoc в Европейском суде по правам человека по делу «Украина против России»; до этого был судьей в Международных уголовных трибуналах ООН по Руанде и по бывшей Югославии.

Что говорила Украина в МС ООН

Жалобу по событиям 2014 года Украина подала в Международный суд ООН еще в январе 2017 года. Москва пыталась добиться прекращения рассмотрения дела, утверждая, что данный случай не подпадает под юрисдикцию Международного суда ООН. Но осенью 2019 года МС ООН пришел к выводу, что он всё же обладает юрисдикцией для рассмотрения этой жалобы, и отклонил возражения Москвы. Уже в апреле того же года суд установил временные меры: в частности, обязал Россию воздерживаться в Крыму от наложения ограничений на работу институтов крымско-татарской общины, включая Меджлис, и обеспечить доступ к обучению на украинском языке. 

Ничего из этого выполнено не было. 

В первой части жалобы юристы, представляющие Украину, описывали действия российских властей по части нарушения Международной конвенции по борьбе с терроризмом. Украина настаивала, что Россия сознательно в 2014 году снабжала вооружением и финансировала пророссийских сепаратистов на юго-востоке Украины, что привело к гибели и ранениям мирных граждан. При этом после каждого подобного эпизода поставки оружия продолжались. В жалобе подчеркивалось, что Москва отказывалась сотрудничать с Киевом в вопросах пограничного контроля нелегальных поставок вооружений, расследования финансирования сепаратистских формирований и преследования ответственных лиц. В качестве примеров гибели мирного населения авторы жалобы приводили обстрелы жилых районов Краматорска и Мариуполя, пассажирского автобуса близ Волновахи, взрывы на митинге и в ночном клубе в Харькове, и, конечно же, крушение малайзийского лайнера, выполнявшего рейс MH17 по маршруту Амстердам–Куала-Лумпур (трагедия в небе на востоке Украины унесла жизни всех 298 пассажиров и членов экипажа).

— Россия не предприняла практических мер для предотвращения терактов, — заявила на слушаниях по существу в июне адвокат Кловис Тревино.

В ходе своего выступления полномочный посланник Украины Антон Кориневич описал действия России как «действия террористического государства». Он припомнил недавний подрыв плотины Каховской ГЭС, вследствие чего была затоплена Новая Каховка, что привело к эвакуации значительной части населения, ущербу экологии, гибели людей и животных, а также угрозе безопасности Запорожской атомной электростанции. Киев заявляет, что плотину взорвала Россия, а Москва — что это сделала Украина.

Вторая часть слушаний была посвящена обвинениям в адрес России в принятии систематических мер по расовой дискриминации. В аннексированном Крыму по отношению к крымским татарам и этническим украинцам были зафиксированы похищения, исчезновения, убийства, внесудебные обыски и задержания, ограничение преподавания украинского и крымско-татарского языков. Украина утверждает, что Россия захватила Крымский полуостров, спланировав незаконный «референдум», который провела в атмосфере насилия и запугивания нероссийских этнических групп. «Этот шаблон действий не только привел к дискриминации как к следствию, но и ставил ее своей целью», — отметила на слушаниях другой адвокат истца Аманда Тунинетти.

Что в МС ООН говорила Россия

Российскую делегацию на суде представляли юристы из России, Китая, Великобритании, Ирана и Демократической Республики Конго. Основные тезисы ответчика были следующими: 

Ну и так далее. 

Официальный представитель российского МИДа Мария Захарова, комментируя журналистам завершение слушаний по существу, заявила, что на протяжении трех лет Москва пыталась «аргументированно и последовательно» противостоять «надуманным обвинениям» Киева в «якобы финансировании Россией мифического «терроризма» в Донбассе и «мнимом притеснении крымских татар и украинцев в Крыму»». Киев, по словам Захаровой, преследовал цель «любой ценой затащить» Москву в суд и «устроить показательный процесс над Россией». Однако это не удалось, российская сторона сумела доказать в Международном суде ООН безосновательность украинских жалоб и «раскрыть истинный генезис конфликта в Донбассе»:

— Российские дипломаты и эксперты подробно рассказали о неонацистской сущности нынешнего киевского режима, сделав особый акцент на том, что почитающие Гитлера «внуки Мазепы, дети Бандеры», развернувшие на Украине охоту на всех несогласных с их методами и последовательно попирающие языковые, культурные, образовательные и иные права русских, венгров, румын, болгар и других национальных меньшинств, по определению не могут обвинять кого бы то ни было ни в дискриминации, ни в терроризме, — подытожила представитель российского МИД.

Мнение независимого эксперта

Эксперт по международному праву, научный сотрудник Копенгагенского университета, юрист Глеб Богуш ознакомился со стенограммами последних ключевых слушаний Международного суда ООН, на которых рассматривалась жалоба Украины по событиям 2014 года. «Новая газета Европа» поговорила с ним.

— Какое общее впечатление от этих слушаний? 

— Обстановка существенно изменилась с момента предварительных слушаний. Общее впечатление: изменения произошли в самой картине противостояния государств. Полномасштабное вторжение 2022 года внесло существенные коррективы даже не столько в позиции сторон, сколько в убедительность и структуру их аргументов. Мое впечатление: украинская позиция стала более целостной. Скажем, для истца появилось больше оснований говорить о вещах, которые в контексте 2014–2015 годов не выглядели столь однозначно. А сейчас очевиден результат политики, которую с 2014 года проводила Россия. Поэтому и аргументы украинской стороны стали значительно более подкреплены фактическими обстоятельствами. Например, изначально проблемой было доказать, что имеет место именно политика России по расовой дискриминации и вытеснению из оккупированного Крыма крымско-татарской и украинской идентичности. Сегодня Российская Федерация оккупирует уже шесть регионов Украины. И мы видим, что там она действует по тем же лекалам, какие применяла в Крыму. 

Что касается России, то произошло коренное изменение состава всей делегации России. Практически вся прежняя команда юристов, которая изначально работала на Москву по этому делу, ушла. Пришла новая. И это, конечно, повлияло на общую слаженность российской позиции. Хотя в целом основные аргументы остались прежними. Утверждается, что Международные Конвенции о финансировании терроризма и расовой дискриминации к данному спору неприменимы. Кроме того, даже усилилась прежняя линия по отрицанию фактической стороны событий в Украине. Мне представляется, что эта линия, к сожалению крайне контрпродуктивна. Плюс к тому, поразило следующее: если раньше была существенная разница между пропагандистскими материалами МИД РФ и тем, какими документами оперировали юристы, нанятые Россией, — люди профессиональные и квалифицированные, — то сейчас разница не всегда видна. По риторике эти юристы — в том числе сотрудники британских адвокатских образований — мало чем отличаются от представителей МИД, то есть они стали пропагандистами. Они не стесняются, например, строить выступления на откровенных теориях заговора. 

Например, есть такой британский королевский адвокат Майкл Свейнстон, довольно известный английский юрист, который активно участвует в новой российской команде в данном споре, основываясь на теориях заговора. Ранее он никогда не выступал в международном суде, он не является специалистом по международному публичному праву. Он участвовал лишь в межгосударственных делах в Европейском суде по правам человека.

В частности, по вопросу MH 17 он говорил следующее: «Это всё неправда, и это и не «Бук» (зенитно-ракетный комплекс) сбивал, а если и «Бук», то украинский, проведение всех этих международных расследований и судебных разбирательств — это исключительно антироссийский заговор, все доказательства сфальсифицированы». При том, что юристы не могут не знать: по делу о крушении «Боинга» не просто есть приговор уголовного суда в Нидерландах, в котором существенную роль на всех стадиях играла защита. И был не просто судебный процесс, было большое и долгое международное расследование. Да, приговор можно критиковать, есть основания, по которым можно спорить, но Россия — и это было установлено достоверно международными органами — предоставляла расследованию ложные сведения. Для меня нынешняя их риторика — нонсенс.

Ведь суть международных споров — в том, чтобы сглаживать конфликты, разрешать их цивилизованными способами, даже если отношения между государствами заходят в ужасный тупик. И этот цивилизованный способ основан на том, что в суде говорят и спорят профессионалы, люди компетентные, являющиеся специалистами. Но никак не пропагандисты. В целом в аргументации России, кроме правовых аргументов (некоторые из них довольно сильные), было очень много «вотэбаутизма»; такого рода аргументация в международном праве имеет весьма ограниченные возможности и скорее контрпродуктивна, она говорит о слабости позиции, а не о силе. 

— А что эта новая команда юристов от России говорила непосредственно про финансирование сепаратистов и расовую дискриминацию в Крыму? 

— Они оспаривали применимость конвенций к жалобе Украины. Говорили, например, что снабжение вооруженных групп «Донецкой народной республики» оружием — это не финансирование, потому что оружие само по себе не является финансированием. Условно говоря, если деньги предоставляются для того, чтобы покупать оружие, — это одно. А если само оружие предоставляется, то это, по мнению Москвы, не подпадает под Конвенцию о борьбе с финансированием терроризма. Это действительно не столь однозначный вопрос. 

Если говорить о эпизоде, связанном с Крымом, то здесь юристами от России, во-первых, отрицается сам факт дискриминационных мер в отношении крымско-татарских организаций. Да, мол, преследовались крымско-татарские активисты и был ликвидирован «Меджлис крымско-татарского народа» (организация признана в России экстремистской и запрещена. — Прим. ред.). Но всё это — якобы в рамках борьбы с экстремизмом. То есть Россия по очень многим моментам (и по Крыму, и по Донбассу) фактически не спорит с фактами, но говорит о неприменимости отдельных положений конвенций, оправдывает свои действия другими нормами международного и национального права. 

Или вот по вопросу навязывания гражданства, которое, безусловно, тоже имело место в Крыму. По сути, никакого запрета в предоставлении своего гражданства (той самой «паспортизации») нет. Но на оккупированных территориях такая ситуация выглядит именно как навязывание гражданства, что очень близко к принуждению к отказу от своей идентичности. 

По поводу прекращения преподавания украинского языка в оккупированном Крыму аргумент у России такой: украинский язык не изучается, потому что его никто не хочет учить. При этом Украина утверждает, что проблема в том, что у людей вообще нет такой возможности — учить украинский, условий нет. Это разные вещи. 

И впервые, наверное, в этом деле использовалось достаточно много экспертных заключений по узким вопросам — от специалистов по дискриминации до специалистов по межнациональным и межэтническим отношениям, много письменных показаний различных лиц, представленных сторонами. Приложения к меморандумам насчитывают многие тысячи страниц. Я давно не помню такого дела в международном суде, чтобы было столько подобных заключений. На мой взгляд, они могут сыграть большую роль в будущих решениях. 

Но окончательный вывод, конечно, за Международным судом ООН. Следующая стадия этого судебного разбирательства — совещание судей и изготовление ими решения.

— Решение Международного суда обязательно для исполнения. Но в то же время суд не обладает физическими и техническими возможностями для того, чтобы заставить исполнять его решения. В чем тогда смысл?

— Да, это особенность международных судов. У них нет каких-то силовых подразделений, которые бы искали осужденных по миру. В принципе, суд может обратиться даже в Совет Безопасности ООН. Условно говоря, Совет Безопасности даже может попробовать принудить государство исполнить решение. Но на практике такого никогда не было. В данном случае посмотрим, как это будет происходить, — с учетом того, что постоянный член Совета Безопасности как раз является ответчиком по делу. Но в целом решения МС ООН обязательны. Есть устоявшееся заблуждение, что его решения — это какие-то рекомендации, не более. Нет, решения обязательны для сторон спора. И их неисполнение — опять же одно из нарушений международного права. 

Пока, по крайней мере, не объявлены в розыск судьи МС ООН и против них не возбуждены уголовные дела, как против прокурора и судей Международного уголовного суда в той же Гааге, которые выдали ордеры на арест Владимира Путина и Марии Львовой-Беловой (оба подозреваются в организации депортации украинских детей. — Прим. ред.). Может быть, просто ориентировки еще в процессе находятся. Поэтому судьи МС ООН должны подумать хорошенько перед принятием решения, с учетом такой практики объявления их коллег в розыск. А если серьезно, то есть ощущение, что Россия немножко заигралась уже в параллельной реальности.

— Поговорим о второй жалобе Украины, поданной в МС ООН через несколько дней после полномасштабного вторжения. О чем она? 

— Речь о толковании «Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» 1948 года. Киев говорит о том, что имела место манипуляция понятием «геноцид» и использование этой манипуляции в качестве повода и основания для незаконного вооруженного вторжения, то есть для агрессии против Украины. 

— В какой стадии находится эта жалоба?

— Пока только в начальной. На данный момент суд принял временные обеспечительные меры, которые, надо сказать, Российская Федерация проигнорировала. В числе прочих проигнорировано требование остановить боевые действия. Причем это был приказ суда, а не просто пожелание, было судебное решение — прекратить. Этого не было сделано. На этом фоне вступительная речь на недавних слушаниях представителя российского государства, который заявил, что Россия очень уважает международный суд и относится к нему с огромным почтением и вниманием, кажется издевательством. Издевательством, потому что Россия не выполнила ни одного требования. Не выполнено требований и по первой жалобе, когда суд призвал обеспечить преподавание в Крыму крымско-татарского языка и восстановить в правах организацию крымско-татарского народа. Суд подчеркивал, что стороны не должны усугублять спор. На примере февраля 2022 года мы видим, как Россия ее «не усугубила». На это обращали внимание в ходе слушаний украинские представители.

— Когда примерно может быть вынесено решение по событиям 2014 года? 

— Вполне возможно, что довольно быстро. Уже финишная прямая, но она всё равно затянется на несколько месяцев. Я бы предсказал решение в начале 2024 года, что будет достаточно символичным. Там достаточно большой объем материалов. Сложно предугадать, сколько судьи будут в этом разбираться и совещаться. Понятно лишь одно, что решение будет очень интересным, и в нем будут озвучены многие важные для будущих судов вещи. А судебных разбирательств по жалобам Украины против России сегодня несколько, все они на разных стадиях рассмотрения: помимо Международного Суда ООН, жалобы рассматривают и Европейский суд по правам человека, и международные арбитражи, созданные в соответствии с Конвенцией по морскому праву. Словом, много разных процессов, но все они так или иначе связаны с войной, начавшейся на самом деле в 2014 году.