Диктатура андроповских лейтенантов

***

Андроповские лейтенанты — молодые гэбисты 1980-х годов. Эти способные «ребята» после вузов (и технических, и гуманитарных) сумели пристроиться в КГБ. Знание языка (языков), занятия спортом, активное комсомольство, нередко рабочее («простое») происхождение — характерные черты тогдашних лейтенантов. 

Это очень важно, что они оказались в КГБ в начале 80-х. Ужесточение политики в отношении Запада, сбитый южнокорейский «Боинг», разгром диссидентского движения, афганская авантюра… Вот атмосфера, в которой происходила их гэбэшная социализация. Это не относительно расслабленное («оттепельное» и «постоттепельное») время старших товарищей (конец 1950-х — самое начало 1970-х). У лейтенантов был замечательный шеф. Особенно он выделялся на фоне впадавших в маразм и физическую немощь большинства членов Политбюро, секретарей ЦК и т. д. Умный, активный, строгий (если надо, то и жесткий), эффективный, Андропов не мог не привлекать их симпатий. За ним — как за каменной стеной.

На закате советской власти лейтенантам повезло: они съездили в длительные зарубежные командировки (США, Европа, Африка). Новый опыт, соприкосновение с более высокими, чем в СССР, стандартами потребления (даже в Африке, где они имели дело в основном с лидерами «прогрессивных» движений). Всё это вместе взятое придавало им уверенность, смягчало чувство несогласия с тем, что делали Горбачёв и его сподвижники. Хотя, конечно, обида, горечь за развал советской системы и многонационального СССР навсегда осели в их сердцах. Поэтому, глядя на «разврат» перестройки, они твердили: «За державу обидно!»

И от него же — прагматичное видение мира, циничное понимание природы человека («каждого можно купить», «каждого можно запугать»). Сегодняшние массовые репрессии против инакомыслящих — в определенной степени позднее издание андроповщины. Только «лейтенанты» оказались посильнее своих наставников. У них гораздо больше власти и никаких ограничителей — скажем, в виде «либерально» настроенных цековцев, одной из опор близкого тогда (во времена их лейтенантской молодости) начала горбачевских реформ. Оппозиция же «лейтенантам» в нынешнем истеблишменте слабая.

Народу (в целом) господство «лейтенантов» по душе. Наконец пришли патриоты. И вообще — свои люди. 

Действительно, патриоты. В науке, например, бдительно следят за инакомыслием (я одновременно свидетель и обвиняемый) и фактически запрещают свободные контакты с западными учеными. Вместе с тем загоняют отечественные науку и образование в количественную отчетность западного образца (от которой бегут сами западники) — и отправляют своих детей учиться за границу (там у родителей капиталы, недвижимость, связи). Или в экономике: борются с коррупцией, прижимают не всегда покорных олигархов — при этом сами неслыханно обогащаются и продвигают на первостепенные должности своих детей.

***

Объем власти Путина и его сподвижников вполне сопоставим со сталинским. Это не каталог полномочий, которыми они монопольно владеют, а объем террора — наличного и потенциального, — находящегося в их руках. Если здоровая и эффективная экономика опирается на стабильную национальную валюту, обеспеченную «золотым запасом», то зрелая диктатура — на репрессии, «обеспеченные» имеющимся потенциалом насилия. Развитие здоровой экономики предполагает перманентное инвестирование в нее финансовых средств. Существование зрелой диктатуры — перманентное инвестирование в ее функционирование средств насилия, ненависти, запугивания. Как «здоровые» деньги суть кровеносная система здоровой экономики, так террор — кровеносная система диктатуры. Причем у нее постепенно усиливается аппетит. Чтобы сохраниться, диктатуре необходимо усиленное питание (пожирание).

Вновь вспоминается Сталин, утверждавший, что по мере строительства социализма обостряется классовая борьба. Множится число «врагов народа» — и, соответственно, качественно более важной становится деятельность госбезопасности. Для Сталина, обучавшегося в семинарии, «враг народа» — что-то типологически схожее с врожденным первородным грехом. То есть каждый, даже самый верный сталинец, являлся носителем «врожденной» потенции «врага народа».

Путин учился в советской школе, на юридическом факультете Ленинградского университета и в каком-то закрытом центре подготовки КГБ. Ему (впрочем, и другим «андроповским лейтенантам») объясняли: враги не спят, они не знают усталости, пытаются навредить нашей советской родине (здесь напомню: современная Россия/РФ является наследницей Советского Союза, в том числе и его правопреемницей). И в этой своей вредительской деятельности они опираются на самих российских граждан. Особенно на представителей «гнилой» интеллигенции («гнилой» оттого, что она ориентируется на ценности и институты «гнилого» Запада. т. е. инфицирована западной заразой). 

Почему «врожденной»? Да потому что все они с младых лет замышляют какую-нибудь идеологическую диверсию против «исторической правды», главным толкователем и хранителем которой является верховный жрец диктатуры (вождь). 

Таковы, скажем пышно, онтологические принципы функционирования сталинизма и путинизма. Конечно, имеются и различия, но они второстепенны по сравнению с онтологией режимов и являются прежде всего следствием темпорального несовпадения. Проще: следствием разных исторических эпох.

Корни второго издания сталинизма (подчеркну: не бонапартизма, который никакого отношения к современной русской ситуации не имеет) не надо искать в наследии Золотой Орды, опричном режиме Иоанна IV и петровской воспитательной диктатуре. Продуктивнее обратить внимание на наследие Е-Сарионыча (как называл Сталина Солженицын).

***

Историческая задача моего поколения (рожденного в середине XX века, т. е. сверстников «андроповских лейтенантов») — разобраться с природой сегодняшней диктатуры. Предлагаю версию. 

Альтернатива диктатуре — совокупность «разрядочных» идей. Примат общечеловеческих ценностей над групповыми (национальными, классовыми и т. д.) — отсюда и примат международного права над национальным, по Конституции 1993 года. Верховенство прав человека вне зависимости от его ментальных ориентаций и т. д. Разрядка международной напряженности. Общий дом от Лиссабона до Владивостока, а еще лучше: от Ванкувера до Владивостока… Все эти идеи и попытка их осуществления привели к краху СССР. Путинизм есть отказ от этих «ликвидаторских» идей и практик. С этим согласна и большая часть народа, как и всегда поддерживающая победителя.

Отказ от сталинизма и путинизма с их онтологическими основами — не «красивая» форма речи, не краснобайство комнатных говорунов, но экзистенциальная необходимость для российского человека (даже если он не включен в новую этническую элиту — «государствообразующий народ»). В противном случае мы окажемся на свалке истории. Причем все. И те, кто одобряли, и те, кто не сумели остановить.

Это и есть revolution of perception, о которой говорит наука. Только такие революции закрывают уже не нужное (но еще опасное) прошлое и открывают возможности для будущего.

А что, в отечественной истории подобное бывало? Да. К примеру, во времена перестройки и предшествующие ей годы. Носителями ментальных перемен были диссиденты, часть столичной (московской и питерской) интеллигенции, «либеральные» сотрудники ЦК (Черняев, Яковлев, Шахназаров и др.). Радио (зарубежное), тамиздат и самиздат «разгоняли» эти настроения. Отчасти они проникли в общество. Их хватило на освобождение от коммунизма, нейтрализацию ГКЧП, на противостояние красно-коричневым осенью 1993 года, на недопущение победы Зюганова на выборах 1996-го. 

Но постепенно потенциал эмансипации иссякал. Затормозились, утратили «перманентно-наступательный» характер десоветизация и десталинизация. А ведь освободительные «мощности» нуждаются в постоянной энергетической подпитке.

Тем более что силы исторического реванша не просто не сошли со сцены, но, «очистившись» от компрометировавшей их идеологии и ловко используя промахи ельцинской власти, обрели новое дыхание.

Это означает, что будущий общественный подъем и новая «революция сознания» потребуют от нас (или наших потомков) более серьезной проработки прошлого, более решительного разрыва с теорией и практикой гэбистской диктатуры, наследницы сталинизма, — соответственно, будет покончено и с андроповщиной.