Мнений быть не может

Когда появились первые новости о задержании журналистки Екатерины Барабаш, только вернувшейся в Москву с Берлинского кинофестиваля, казалось, это предупреждение. Екатерина Барабаш — яркий автор, но ее тексты на актуальные темы (вроде книжки Дмитрия Быкова о Зеленском, фильма-диалога Николая Солодникова и Ивана Урганта или высказываний Льва Шлосберга) обсуждались преимущественно в относительно узком кругу русскоязычного фейсбука, да и писала она в основном на культурные темы.

Как меняется российское кино в «эпоху СВО», что показывают сейчас в московских театрах, о чем дебатируют российские интеллектуалы в интернете — темы, конечно, политические, но всё же не расследования военных преступлений, не разоблачения коррупции и не влияние на широкое общественное мнение (как в случаях с публицистами, имеющими большую собственную аудиторию: 

Да, Барабаш писала для признанного иноагентом Republic (но не «нежелательного»). И, действительно, не скрывала свою антивоенную позицию (как, впрочем, и многие из вполне открыто работающих в России журналистов) — и писала о ней в своем фейсбуке. Но по «обычной» правоприменительной практике российских цензурных законов ей грозило скорее иноагенство и штраф по административной статье о дискредитации армии за посты подобные этому:

Но именно за этот пост (и еще за три других, уже удаленных) на нее завели уголовное дело. Статья 207.3 часть 2 п. «д»: фейки об армии, «совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». Для сравнения: именно по этой статье заочно осуждены, скажем, Дмитрий Глуховский (восемь лет колонии), Александр Роднянский (восемь с половиной лет), Петр Верзилов (восемь с половиной лет); очно — Алексей Горинов (семь лет), Илья Яшин (до обмена его приговор был — восемь с половиной лет).

Это зверская статья для публичной фигуры. Еще более зверским выглядит то, что уголовное дело возникло без предупредительного выстрела, моментальным задержанием и отправкой под домашний арест.

Складывается впечатление, что уголовное дело по такой страшной статье и по такому, в общем, незначительному (на фоне других кейсов) поводу, как пост в фейсбуке, — это предлог для преследования, но не реальная причина.

Возможно, это не так. Возможно, это один из бдительных сотрудников правоуничтожительных органов рыскал по запрещенному террористическому фейсбуку в поисках угроз госбезопасности, совершенно случайно обнаружил путем визуального анализа страшный криминальный пост и немедленно решил «выявить и пресечь» «деятельность Барабаш» (как сообщает телеграм-канала «Следком»).

Человек, занимающийся культурной журналистикой, сегодня вполне может работать в России. Он(а) вполне может избегать прямых высказываний о войне с Украиной или «дискредитации органов власти», используя сарказм, иронию — или просто спокойный холодный разбор, указывающий на профессиональные (не на моральные) проблемы в «патриотическом творчестве». Но вот чего он(а) сделать не может — так это держать свое мнение при себе.

Либо нужно писать только о том, что происходит вне России (и рецензировать, скажем, только зарубежное кино), либо нужно находить формулировки (пусть в рамках законодательства) для оценки происходящего в культурной сфере собственной страны. А на оценки (если они не восторженные, каковыми у адекватного человека они могут быть вряд ли) — всегда найдутся свои обиженные.

Одно дело, если ваши тексты обижают нишевых активистов: возможно, вам отменят мероприятие в Ельцин-центре, возможно, вас проверят на иноагенство, возможно, дадут штраф, возможно, к вам придет полиция (как по доносам Абатурова-Коробковой). Другое дело, если ваши тексты обидят влиятельных людей — как, например, по сведениям Юлии Таратуты, обида Никиты Михалкова привела к уголовному делу против Евгении Беркович и Светланы Питрийчук (сам Михалков это отрицает).

Культурный журналист же просто в силу требований профессии будет кого-то обижать: режиссера, чей фильм / спектакль не понравился, народного артиста, чья политическая активность представляется излишней, продюсера, не слишком озабоченного качеством собственных картин.

И вот в 2025 году Российская Федерация наконец-то изобрела противоядие от критики. Если тебя обидел критик — проверь, не против ли он «специальной военной операции» в своих постах в фейсбуке? И, если вдруг повезет, пиши заявление. Чтоб и этот задумался, и другим неповадно было. Ведь критику нужно принимать только от своих, и только с идеологически верных позиций: и право критиковать нужно сперва заслужить — например, публичной поддержкой курса Путина, которая еще способна как-то защитить от подобных, скажем прямо, сфабрикованных дел.

Сперва они пришли за военной журналистикой, потом за расследовательской, затем за политической, за общественной — и вот дело дошло до культурной.