Ротенберги, Ковальчуки, Патрушевы: главные бенефициары военной национализации

С начала полномасштабного вторжения в Украину Генпрокуратура подала 145 исков об изъятии частного бизнеса в пользу государства на общую сумму 4,5 трлн рублей. Почти в половине случаев активы остаются в прямом владении государства. По подсчетам «Новой-Европа», по результатам рассмотрения 74 исков собственником изъятых компаний стало или вот-вот станет Росимущество. 

А вот кейсов, в результате которых государство расстается с активами, в разы меньше. Мы насчитали только 16 исков, после которых власти либо продавали изъятое, либо передавали безвозмездно в качестве взноса в уставной капитал (общие активы на сумму около 0,9 трлн рублей). Кроме того, по итогам рассмотрения восьми исков активы на сумму более 0,4 трлн рублей переданы в управление (но они остаются на балансе Росимущества) — и все управленцы нашлись среди госкомпаний или госчиновников, кроме «Росхима», который связывают с другом Путина Аркадием Ротенбергом .

В остальных случаях — мы насчитали их 44 — иск находится на рассмотрении либо решение пока еще не вступило в законную силу. В двух случаях активы передавались Минобороны, еще в нескольких случаях компании были ликвидированы и их деньги были перечислены в бюджет (например, это кейс Консервативного коммерческого банка), либо нет данных о том, кто стал владельцем или управляющим.

Среди тех, кто получает конфискованные активы — почти сплошь люди из ближнего круга Путина: Ковальчуки, Ротенберги, крупнейшие госкомпании вроде ВТБ или «Газпрома».

Почти сплошь выходцы из кооператива «Озеро» — и среди потенциальных интересантов на уже изъятый по искам прокуроров бизнес.

Поводом для национализации часто является паспорт или вид на жительство другой страны, а также наличие дорогой недвижимости или земли ( «Новая-Европа» подробно писала об этом здесь и здесь) 

«Частные» покупатели

Только в семи кейсах изъятое было продано или передано в управление частным фирмам (остальное досталось государственным компаниям), которые суммарно собрали активы примерно на 300 млрд рублей. Но даже при передаче бизнеса негосударственным игрокам почти во всех случаях они достались людям из кооператива «Озеро». Большинство из них знакомы с российским правителем не один десяток лет. 

Крупнейшим частным бенефициаром военной национализации стал холдинг «Росхим», который связывают с Аркадием Ротенбергом — старым другом Путина. Он собирает конфискованные химические предприятия: купил «Волжский оргсинтез», «Метафракс Кемикалс» и «Дальнегорский ГОК», а также получил в управление «Салаватнефтемаш».

Но интереснее всего здесь то, что группа Ротенберга стала выгодоприобретателем нового передела еще до начала войны. Два крупных предприятия, которые купил «Росхим», — «Кучуксульфат» и Башкирская содовая компания — были национализированы в 2020–2021 годах. Тогда массовое изъятие частных фирм по искам Генпрокуратуры еще не развернулось: забирали буквально считанные предприятия. 

Еще один клан старых друзей Путина, которые получают конфискованные активы, — братья Ковальчуки. «Новая-Европа» подробно писала о том, что их интересы могут стоять за изъятием агропромышленного концерна «Покровский» у кубанского агропромышленного магната Андрея Коровайко, а также за поглощением других компаний сельхозсектора. 

Но агропромом интересы Ковальчуков в национализации не ограничиваются: они прослеживаются и за изъятием газодобывающих активов ушедшей из России немецкой Wintershall Dea, в прошлом — стратегического партнера «Газпрома» (об этом ниже). 

Частная компания «Русский Краб» в лице ее дочки ООО «Беринг Краб» в прошлом году выкупила квоты на вылов в тихоокеанских морях трубача (моллюска с деликатесным мясом), которые были конфискованы в результате иска Генпрокуратуры к дальневосточному «крабовому королю» Олегу Кану.

— сказал «Новой-Европа» антикоррупционный эксперт Илья Шуманов. Основатель «Русского краба» — Глеб Франк, бизнесмен, который не чужд ближнему кругу Путина: он муж дочери миллиардера Геннадия Тимченко. После начала войны в 2022 году чтобы не попасть под санкции, он продал свой крабовый бизнес, а также вышел из акционеров еще одного своего морского проекта — Русской рыбопромышленной компании. 

Единственный представитель «новой элиты» в списке бенефициаров — Умар Кремлев, гламурный боксер, инстаблогер и спортивный функционер. Свои активы он начал собирать только после 2020 года, но настоящий прорыв случился в 2024 году, когда он купил крупнейшего автодилера «Рольф». Эту компанию отобрали у бывшего депутата от «Справедливой России» Сергея Петрова, который критиковал политику властей и не поддерживал путинские законы в Госдуме. 

Те же лица

Государственные компании купили, получили либо в управление, либо в качестве безвозмездного взноса в уставной капитал фирмы с активами более чем на 1 трлн рублей, национализированные по итогам 19 исков Генпрокуратуры.

Крупнейшим выгодоприобретателем в этой группе стал «Газпром». Ему Путин «подарил» ТГК-2 (электростанции на Северо-Западе России, которые отобрали у бывшего сенатора Леонида Лебедева). 

Кроме того, иск Генпрокуратуры узаконил бесплатный переход двух газовых месторождений в Сибири от немецкой Wintershall Dea («Новая-Европа» подробно писала об этом здесь) под контроль «Газпрома», а также «Согаза», в котором у газового монополиста есть пакет акций. Крупным пакетом в «Согазе» владеют те же Ковальчуки, а также двоюродный племянник Путина Михаил Шеломов. В этой сделке фигурирует и с виду частное ООО «Газовое технологии» (его структура собственности засекречена), но рынок считает, что это «прокси» того же «Газпрома» и ему передаются изъятые у немцев активы, чтобы не увеличивать санкционные риски для газового гиганта. 

Другие крупные государственные бенефициары — второй крупнейший российский банк ВТБ, который возглавляет верный банкир Путина Андрей Костин. Он собирает сельхозпредприятия (в партнерстве с Ковальчуками), а также судостроительные и портовые активы (через Объединенную судостроительную компанию). В сегменте морского транспорта с госбанком конкурирует Росатом (через подконтрольную ему транспортную группу FESCO). 

А конфискованные предприятия агропрома и пищевого сектора ВТБ делит с другим государственным Россельхозбанком, который контролирует семья Патрушевых, — это еще один клан старых друзей Путина ( «Новая-Европа» подробно писала об этом здесь). 

Среди СВОих

Росимущество, которое пока стало главным владельцем отобранного бизнеса, — только промежуточная стадия в военном перераспределении активов. «Все понимают, что государство сохранять эти активы в своих руках не собирается», — сказал «Новой-Европа» ассоциированный исследователь Центра Дэвиса в Гарвардском университете, экономист Андрей Яковлев.

о продаже других чиновники заявляют как о решенном деле. Будут продавать «Южуралзолото» (за него могут побороться квазигосударственный «Газпромбанк» и Уральская горно-металлургическая компания олигархов Искандера Махмудова и Андрея Бокарева), водочные активы Юрия Шефлера и алкогольной группы «Баядера» (их забрали за «финансирование ВСУ»). 

Но крупнейшей и очень показательной сделкой может стать повторная приватизация аэропорта Домодедово, который отобрали у бизнесменов Дмитрия Каменщика и Валерия Когана. По оценкам агентства «INFOLine-Аналитика», стоимость активов аэропорта превышает 300 млрд рублей. 

СМИ писали, что аэропортом интересуются Ротенберги, а те, как водится, всё отрицали.

Сделка может быть знаковой, потому что по ее результатам можно будет сделать вывод о том, что для Кремля важнее: наполнение бюджета или передача собственности «своим», говорит Яковлев. «Моя гипотеза, что цели этого процесса всё-таки политические: активы должны давать доходы государству, но они же должны привязывать бенефициаров к Кремлю».

Властям придется продавать, потому что они уже забрали столько, что стоимость изъятого приобрела макроэкономическое значение: деньги, которые можно выручить, важны для затыкания дыр в военном бюджете («Новая-Европа» описывала, что происходит с доходами и расходами, здесь: 1, 2, 3, 4). 

Продолжать брать с «широких народных масс» плохо с точки зрения популярности власти — налоги уже несколько раз поднимали в прошлом и нынешнем году. «А “пощипать” элиту для рейтинга власти — как раз хорошо. Люди будут видеть, что, мол, вот этих у жуликов и воров “отбирают награбленное”», — объясняет логику Кремля Яковлев. Именно поэтому конфискация для перепродажи «своим» продолжится. 

Но экономика будет страдать от того, что проблемы бюджета решается не открытой рыночной приватизацией, а «междусобойчиком», сказал «Новой-Европа» российский экономист, который попросил не называть его. «Потому что нет конкуренции, а значит, велика вероятность передачи актива не самому эффективному собственнику. Это будет отражаться на конечном пользователе продукции, которую такой бизнес производит: цена выше или качество хуже», — считает он. 

Раскормим — и под нож

Кампания по конфискации собственности всё ускоряется: только за последние четыре месяца было подано 24 иска из 145 с начала 2022 года. Последний кейс конца октября — требование Генпрокуратуры изъять бизнес у братьев из Челябинска Александра и Андрея Махониных с мотивировкой, которая появилась впервые: за связь с «международным общественным движением “Арестантское уголовное единство” (А.У.Е.)».

Крупнейший иск последних месяцев — изъятие одного из ведущих производителей сладких снеков, сухариков и семечек, группы КДВ, у включенного в глобальный рейтинг миллиардеров Forbes Дениса Штенгелова и его отца Николая. Актив конфискован в первой инстанции и решение ждет апелляции. За производителями продуктов во время военного передела прокуроры приходят довольно часто, один из главных кейсов — макаронный концерн «Макфа», который получил в управление Россельхозбанк.

Темпы национализации будут нарастать по нескольким причинам.

Во-первых, для властей важно иметь механизм устрашения существующей элиты, чтобы собственники думали: «Придут не за мной, а за соседом», говорит Яковлев.

Но такие отступные не застрахуют от конфискации, отмечает экономист.

Во-вторых, отдавать будут не только членам кооператива «Озеро». Пока новых бенефициаров можно пересчитать по пальцам. Среди них — Умар Кремлев, купивший «Рольф», а также дагестанский сотрудник ФСБ Марат Такаев, который теперь управляет 100-миллиардным нефтяным холдингом «Дагнефтепродукт», изъятым у экс-госсекретаря Дагестана Магомед-Султана Магомедова (это выяснила «Новая-Европа»). 

Но придет и другая «новая элита». Потому что бизнес второго эшелона и силовики считают, что для них сейчас «настали наши 1990-е» и они хотели бы получить свой кусок, — в обмен на демонстрацию лояльности Кремлю, отмечает Яковлев. 

говорит он. Покупатель будет понимать, что бизнес отберут, если рухнет режим. И у него будет мотивация поддерживать его до конца.

Схема имеет и макроэкономический смысл: так нуждающийся в деньгах бюджет получит средства госбанков, не прибегая к займам или к повышению налогов или дивидендов для них.

Наконец, создание нового класса собственников важно и для самого Кремля. Его проблема в том, что он опирается на унаследованную от 1990-х – 2000-х элиту, которая не готова умирать за идею, за режим и за Путина, говорит Яковлев. Поэтому власти стоят перед выбором: нужно либо так привязать нынешних миллиардеров к режиму, чтобы у них не оставалось выбора, либо заменить их на ветеранов войны и силовиков. 

А так как рента, за счет которой кормится существующая элита, иссякает, властям нужно искать новые ресурсы для поощрения приближенных. «Одним из таких ресурсов станет поедание государством части старой бизнес-элиты при активном участии со стороны “новой элиты”», — рассуждает экономист.

Например, предполагает он, почему бы сейчас при поддержке Кремля не создавать «Союзы ветеранов СВО» — по примеру ассоциаций «афганцев» из 1990-х, которые занимались «обеспечением безопасности». И местные предприниматели могут «совершенно добровольно» передавать им доли в своих компаниях. «А у тех, кто не захочет этого делать, прокуратура найдет “нарушения во время приватизации” или, например, иностранное гражданство у действующих акционеров», — говорит экономист.

Правда, полагает Яковлев, ничто не мешает и эту «новую элиту» пустить под нож, когда в этом возникнет необходимость,. В отличие от людей из самого ближнего круга Путина. 

Ростех, «Росхим», Росатом…

Но пока среди потенциальных интересантов на конфискованное — всё те же люди, близкие к условному кооперативу «Озеро», выяснила «Новая-Европа», проанализировав заявления чиновников о будущем отобранных компаний и поговорив с экспертами и рыночными источниками.

Рынок обсуждает то, что «Росхим» Ротенбергов может купить крупнейшего в России производителя поливинилхлорида (ПВХ) «Саянскхимпласт». Россельхозбанк хотел получить за долги нефтяную компанию «Дулисьма», которую отобрали у посаженного банкира Алексея Хотина. Его же называют в числе претендентов на водочные активы Юрия Шефлера и группы «Баядера».

Госкорпорация «Ростех», которая уже получила активы «Мотовилихинских заводов», а также «Климовский специализированный патронный завод» и производителя электрики и оптики для авиакосмоса «Исеть» (два последние переданы без продажи указом Путина), «целится» на еще целую группу военно-промышленных компаний. Это производитель взрывчатки «Ойлфилд Продакшн Сервисез», «отжатый» у американской Schlumberger, активы Краснодарского станкостроительного завода «Седин», «Ростовский оптико-механический завод», «Серовский завод ферросплавов», «Челябинский электрометаллургический комбинат», «Кузнецкие ферросплавы» и Ивановский завод тяжелого станкостроения.

Подконтрольный Росатому владелец пароходов и гаваней FESCO хочет купить порт в Калининграде. А ВТБ продолжит собирать национализированные активы в двух своих главных сферах интересов: агропромышленном (отбираемые у латифундистов сельхозугодья на Кубани) и судостроительном (завод в Ярославле, который строит небольшие корабли, включая военные).