«Буду писать заявления, даже если придется делать это каждый день»

— Год назад, 29 сентября, меня признали иностранным агентом вместе с моими коллегами по движению «Голос»; тогда где-то человек двадцать сразу внесли в реестр. И естественно, коллеги что-то объясняют только в судах. Там и выяснилось, что из двух условий — иностранного финансирования и участия в деятельности иностранных СМИ — по первому якобы у меня было три небольших денежных перевода на общую сумму 769 рублей от граждан Украины, Узбекистана и Кыргызстана. Эти транзакции были совершены летом 2020 года на мою карту Тинькофф-банка. А потом в судах выяснилось, что никаких переводов не было, просто физически не было никаких денег. Сначала о них заявил Росфинмониторинг, а потом Тинькофф не подтвердил эти транзакции: в те дни были переводы на схожие суммы, но потом мы выяснили по банковским документам, что они были совершены российскими гражданами. Короче, никаких реальных денег из Украины не было. Но, несмотря на это, даже в апелляции решение [о признании меня иноагентом] не было отменено. По второму условию, касающемуся деятельности СМИ-иноагентов, мне вменили участие в создании информационного материала в виде небольшого комментария, который я дал изданию «Idel.реалии». И еще Роскомнадзор нашел у меня в социальных сетях репосты сообщений «Настоящего времени». 

По истечению года с момента получения последнего якобы иностранного финансирования можно подавать заявление в Минюст об исключении из реестра иностранных агентов. И в итоге в начале октября этого года меня исключили [из реестра СМИ-иноагентов]. Правда, 5 октября прошли обыски у многих членов движения «Голос», так что особо порадоваться этому времени не было. 

В реестре физлиц-иноагентов достаточно долго не было вообще никого. Я так понимаю, что туда с лета только стали активно записывать и засовывать, потому что вносить всех в реестр СМИ-иностранных агентов смешно, глупо. [Для внесения в реестр СМИ-иноагентов] действительно больше требуется условий. И я так понимаю, что для Роскомнадзора представляет сложность обосновывать это. А вот тезис о том, что есть влияние, они доказывать не обязаны. Но я всё равно буду подавать в суд, и посмотрим, что они в суде покажут. 

Есть люди, которым от статуса иноагента ни холодно, ни жарко. Многие даже считают, что это своего рода почетно. 

Еще и эта плашка — многим кажется, что это формальность, но она, блин, серьезно раздражает. Я всё это выполнял и с облегчением вздохнул, когда это закончилось. А сейчас предстоит новая возня с этими формальностями, которые я буду выполнять по мере сил, но без особого старания и удовольствия. 

Есть и другая сторона, которая для меня очень болезненна. Я из-за этого статуса фактически лишился работы и права преподавать в Пермском государственном гуманитарно-педагогическом университете, где я трудился 20 лет и это мне очень нравилось. А руководство вуза, понимая, что с 1 декабря будет введен запрет на преподавание для иностранных агентов, рекомендовало мне уйти. Я надеялся, — поскольку статус с меня сняли, — что во втором семестре или, по крайней мере, со следующего года я смогу вернуться в университет. А сейчас получается, что еще как минимум полтора года я не смогу вернуться к преподавательской деятельности. И я долгие годы был председателем жюри олимпиады по обществознанию в Пермском крае, значит, и от этого придется отказываться. 

Непонятно, смогу ли я публиковаться как исследователь в журналах — кто захочет лишний раз светиться сотрудничеством с иностранным агентом, да еще и с тем, про кого написали, что он находится под влиянием Украины? Так что даже если и говорят, что это награда, она, блин, такая же тяжелая, как те медали у Петра I, которые вешали на шею. 

Причем никакого украинского влияния у меня нет. Я на всякий случай посмотрел все свои посты, которые публиковал с октября по ноябрь, и там нет ничего, на мой взгляд, связанного с влиянием Украины. Один раз меня только оштрафовали за подписание письма против «спецоперации». Не знаю, где украинское влияние нашли. Посмотрим, что скажут в судах. 

Я буду настолько долго, насколько возможно, оставаться на свободе и в России. Конечно, буду судиться. Буду писать заявления на выход из реестра, даже если придется делать это каждый день. Это несложно сделать через Госуслуги. Если не получится, ну что ж, буду жить с этим статусом.