Звенья одной гребаной цепи

Поправки

До недавнего времени российское законодательство разрешало брать ДНК у осужденных за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, а также любых преступлений против половой неприкосновенности. В ноябре — декабре 2022 года сначала Госдумой, а затем Советом Федерации были без колебаний и особых разногласий одобрены поправки к закону «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации». Поправки включили в перечень лиц, подлежащих обязательной геномной регистрации, всех осужденных за ЛЮБЫЕ преступления и отбывающих наказание в колониях, всех подозреваемых и обвиняемых также в ЛЮБЫХ преступлениях (безотносительно того, находятся они в СИЗО или под иной мерой пресечения) в совершении любых преступлений, а также лиц, подвергнутых административному аресту на несколько суток. Последняя категория граждан последние годы в России по своему количеству является самой значительной…

…В середине января 2023 года на заседании Комитета по безопасности и противодействию коррупции, где обсуждался текст законопроекта ко второму чтению, депутат от КПРФ Алексей Куринный предложил внести в документ две поправки: оставить всё как раньше, то есть брать геномную информацию только у подозреваемых и обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, и исключить ее сбор у подвергнутых административному аресту. Депутат как раз объяснял, что в России часто административный арест применяется против политических оппонентов власти, да и вообще отношение в обществе к биометрии «болезненное». Ему возражал присутствовавший на заседании представитель МВД Александр Авдейко. А замглавы Комитета по безопасности, депутат от «Единой России» Эрнест Валеев посоветовал не относиться «к этому так болезненно, потому что речь не идет о наказании».

Одна из поправок предписывает уничтожать геномную информацию, полученную от подозреваемых, обвиняемых или осужденных за совершение преступлений в случае реабилитации. Для этого надо будет подать заявление в орган МВД по месту постоянного жительства и приложить к нему соответствующее решение суда. Уничтожаться будут и собранные у посаженных под административный арест генетические данные, если потом наказание в виде ареста отменят.

6 февраля 2023 года президент Путин изменения одобрил и закон подписал.

Теперь у всех лиц, оказавшихся в колониях, в СИЗО, в ИВС, не только будут «откатывать пальцы», но и брать слюну. В отношении подозреваемых, обвиняемых и осужденных новые правила вступили в силу сразу же после опубликования подписанного Путиным закона, а в отношении отправленных под арест за административные правонарушения — только с 1 января 2025 года.

Все ДНК будут вносить в базу геномной информации. Она, как следует из новых поправок, и будет содержать персональные сведения, включающие «кодированные данные об определенных биологических фрагментах физического лица или неопознанного трупа».

В думском Комитете по безопасности и противодействию коррупции уверены, что это позволит эффективнее бороться с преступниками.

Тема геномной регистрации и формирования объединенной базы данных в первую очередь для правоохранительных органов обсуждалась не один год. Смысл идеи вполне справедлив: преступника легче найти по его уникальному генетическому коду, когда известен его «номер», занесенный в базу.

Пояснительная записка к законопроекту ссылалась на зарубежный опыт, который показывает: такого рода базы имеют смысл лишь в том случае, если в них есть информация не менее чем об 1% населения страны, пока же российские правила позволяют наполнить ее данными лишь о 0,6% населения. Увеличить базу как раз предлагалось за счет осужденных и подозреваемых.

Согласно поправкам, за проведение геномной регистрации будут отвечать органы дознания совместно с подразделениями органов внутренних дел и Следственным комитетом. К слову, у МВД и СК уже есть свои лаборатории, но с таким большими объемом исследований, которые, судя по принятому закону, на них возлагается, они еще никогда не работали. И без дополнительного штата, оснащенности и оборудования вряд ли смогут реализовать то, что подписал Путин. Как СК и МВД будут справляться, в любом случае покажет время.

Но уже понятно сейчас, что поправки в закон, из-за которых кодировать будут всех без исключения осужденных и подозреваемых, а также задержанных по административке, — эти изменения повлияют не только на работу правоохранительной системы, но и на жизнь граждан.

«Новая газета Европа» вместе с юристами и бывшими следователями попыталась разобраться в плюсах и минусах создаваемой геномной базы, а также последствиях этого ноу-хау.

Мнения экспертов

Михаил Беньяш*, кубанский адвокат, известный участием в делах задержанных на митингах, сам подвергшийся уголовному преследованию по делу о применении насилия к представителю власти, а недавно обвиненный в дискредитации российской армии:

— Закон о государственной геномной регистрации достаточно старый, его приняли еще в 2008 году. До поправок образцы биоматериала в обязательном порядке, действительно, сдавали лишь осужденные по особо тяжким и тяжким преступлениям, а также по преступлениям против половой свободы плюс неустановленные лица в ходе следственных действий. Теперь же слюну будут брать у всех, кто поступил «в распоряжение государства» даже временно.

Для следствия и ОРД (оперативно-розыскная деятельность. — Прим. ред.) это, конечно, очень хорошо и удобно. На гражданское общество в свободной и демократической стране эти поправки никак бы не влияли. А в России любой дополнительный инструмент в руках власти, боюсь, всегда будет повернут против общества и злоупотреблений. Единственно, в чисто политических репрессиях такой инструмент применять нецелесообразно, поскольку, как правило, жертвы российский политических репрессий обвиняются в преступлениях, не связанных с насилием и тем более против половых свобод.

Невозможно будет и сфабриковать генетический анализ, считает адвокат, бывший начальник главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ Дмитрий Довгий. По его словам, плюс таких баз в том, что с их помощью порой раскрываются прошлые, а иногда и предотвращаются будущие преступления.

— Генетическая база — это прогрессивная вещь. Многие преступления 90-х годов были раскрыты с помощью базы, которая уже была. Просто не такое большое количество данных в ней пока содержится. Сейчас ее будут расширять. Какого-то вреда и возможных репрессий для населения я не вижу. Просто потому, что с этой базой правоохранителям не получится мухлевать, как они привыкли. Ну просто невозможно будет сфабриковать уникальный идентификационный код конкретного человека и представить его насильником или убийцей. Взять из базы данных чью-то ДНК и нанести маркеры на какие-то предметы с целью искусственного создания доказательств невозможно. Потому что эти маркеры хранятся в цифровом коде. Сам биологический материал не хранится. Поэтому взятие слюны не сможет каким-то незаконным способом потом использоваться против человека. Если человек невиновен, он невиновен.

Вот вы, к примеру, административно задержанный: у вас взяли слюну, расшифровали, оцифровали, внесли в базу, и всё. А потом, когда какое-то особо опасное преступление совершается, правоохранители, если посчитают нужным, проверяют вас по этой базе: сравнивают вашу ДНК из базы с обнаруженными следами на месте преступления: потом, жировыми, биологическими следами. С теми же окурками. Еще раз: если вы не причастны, вы не причастны. Подделать ваш генетический код не получится.

Отчасти согласен с этой оценкой бывший следователь прокуратуры, юрист, руководитель юридического департамента фонда помощи осужденным «Русь Сидящая» Алексей Федяров. Обеспокоенность у него вызывает то, как и где будут теперь храниться биологические образцы, взятые на месте преступлений.

— С чисто криминалистического, следственного подхода да, конечно, такая база очень нужна, — говорит Федяров. — Прежде всего, чтобы исключить виновность человека, которого просто за уши притягивают к какому-нибудь преступлению. Если эта база будет сделана образцово (если будут реально сличать ДНК человека и тех образцов, которые изымаются на месте происшествия), это будет очень круто. Но тут же возникает вопрос — основной и самый главный: КАК и КТО будет изымать эти образцы на местах происшествий? С человеком, у которого берут анализ, всё ясно. А что будет с образцами, которые изъяты на местах происшествий? Как они будут храниться? Проблема в том, что Бастрыкин (глава Следственного комитета. — Прим. ред.) озадачен вообще чем угодно, кроме создания камеры/комнаты для хранения вещественных доказательств. Про другие следственные уровни, впрочем, можно то же самое сказать. В каждом Следственном комитете это просто одна комнатка, где хранится всё: от изъятых трусов потерпевшей до ножей, документов, паспортов, образцов, срезов ногтевых пластин… Чаще всего вообще эти вещдоки на подоконнике болтаются. Нет никаких помещений с надлежащими температурными режимами.

Больше того, — продолжает Алексей Федяров, — и в самом законе, и в УПК не прописан порядок хранения образцов для сравнительного исследования. Никто этим не озаботился. Условно говоря, нашли волосы на месте происшествия, изъяли срезы ногтевых пластин с трупа. Изъяли нижнее белье жертвы насилия — мокрое, со следами спермы и крови. А что с ними дальше делать, как хранить? По закону, специалист должен при изъятии упаковать и опечатать. Но часто такие образцы покрываются плесенью, портятся и в итоге становятся непригодными для исследования. Их же надо высушивать в специальных температурных режимах. 

По мнению юриста «Руси Сидящей», если создаваемая геномная база будет хранить ДНК вечно, то аналогично вечно должны храниться и вещественные доказательства — образцы для сравнительных исследований, которые изымаются в рамках уголовных дел.

— Сейчас вещдоки уничтожаются после вступления в силу приговора. Это по закону. При вынесении приговора судья, согласно УПК, всегда решает судьбу вещественных доказательств. И всегда судьи, как правило, принимают решение об их уничтожении. То есть если база будет вечно хранить геномные образцы, надо вечно хранить и вещдоки, изъятые по уголовному делу, — как раз чтобы можно было пересмотреть приговор. Вспомните роман Германа Броха «Невиновные», там осужденный человек был оправдан как раз благодаря таким сравнениям ДНК. Это реальная история, но американская. Мы отстаем от Америки в вопросе генетической базы лет на 50.

Последний не менее важный момент, на который обращает внимание бывший следователь прокуратуры, — это финансирование создаваемой геномной базы.

— Это колоссальнейшая нагрузка на ведомства, которые этим будут заниматься, и колоссальный бюджет. Нужно очень много оборудования, дополнительные и постоянные штаты сотрудников, большие помещения для хранения оборудования — тех же рефрижераторов и реактивов… Это огромные бюджетные траты. И кто-то за эти деньги обязательно будет биться. Потому что где бюджетные расходы, там подряды и закупки. Кто-то эту тему уже пробивает. Вот кто — пока вопрос. Увидим.

Ну а если резюмировать, такие базы, что прописаны в новом законе, конечно, нужны, но при условии, что 1) они будут функционировать в условиях абсолютной, тотальной независимости от следственных органов; 2) если будут созданы условия для вечного хранения как самих образцов ДНК, которые взяты у человека, так и образцов для сравнительного исследования и вещдоков, изымаемых в рамках уголовных дел; и 3) если в рамках уголовного процесса будут внесены соответствующие изменения в закон и будет обеспечена возможность повторной экспертизы этих вещдоков и образцов для сравнительного исследования. Причем в любой момент, даже после вступления приговора в силу. Через 10, через 15, через 20 лет. Вот при таких условиях генетическая база — это вполне рабочая история. Но я почему-то думаю, что будет так: сейчас кто-то, кто пробивает этот закон, получит возможность контролировать бюджет на его осуществление (а это, повторюсь, очень серьезный бюджет) и построит генетическую базу примерно так, как когда-то построили космодром «Восточный» — то есть никак*.

*Строительство космодрома «Восточный» на Дальнем Востоке началось в 2012 году и сопровождалось коррупционными скандалами, а также забастовками рабочих из-за задержек зарплаты. В 2018 году официальный представитель Генпрокуратуры России Александр Куренной сообщил, что по фактам нарушений при строительстве космодрома возбуждено свыше 140 уголовных дел, а ущерб составил более 10 млрд рублей. В 2021 году был уволен заместитель генерального директора «Роскосмоса» по капитальному строительству Юрий Росляк в связи с «отсутствием контроля за движением бюджетных средств» и возбуждением двух новых уголовных дел.