«Львова-Белова заявляла, что ребенок хотел остаться в России. А он дважды пытался сбежать»

Премьера «Детей в огне» состоялась на Одесском кинофестивале, который проходит сейчас в Киеве. 

Евгений Афинеевский — американский документалист израильского происхождения (род. 1972). Он родился в Казани, в начале 1990-х эмигрировал сначала в Израиль, а потом в США. Наибольший успех снискал его документальный фильм «Зима в огне: Борьба Украины за свободу» (Украина — США — Великобритания, 2015), посвященный Евромайдану. Картина стала первой кинопродукцией с участием Украины, номинированной на «Оскар» и «Эмми» и отмеченной наградой Гильдии продюсеров США. В последующих работах («Крики из Сирии», «Франциск») он затрагивал темы военных конфликтов и роли духовных лидеров в мире. Но магистральной темой Афинеевского остается Украина. В 2023 г. вышла «Свобода в огне: Борьба Украины за свободу». А новый фильм затрагивает наиболее болезненную и чувствительную тему: судьба украинских детей на этой войне.

Одно из преступлений России — депортация украинских несовершеннолетних, которых вывозят на территорию РФ для перевоспитания и военной подготовки. Согласно данным украинского омбудсмена Дмитрия Лубинца, за 3,5 года полномасштабной агрессии россияне похитили около 20000 детей (исследователи из Йеля установили личности 8400 — при этом и они, и Лубинец утверждают, что реальные цифры значительно выше: в 2023 году в Совете Федерации звучала цифра в 700 тысяч детей, «вывезенных из зоны конфликта». — Прим. ред.).

Фильм Афинеевского — коллективный портрет стойких юных украинцев и украинок. Каждому и каждой из них выпали нечеловеческие испытания. 

Евгений собрал истории мальчиков и девочек из разных частей Украины. Многие из них уже были широко освещены в СМИ.

Саша Паскаль, 7 лет, начинающая гимнастка. Потеряла ногу из-за удара российской ракеты.

Яна Степаненко, 12 лет, утратила обе ноги после ракетного обстрела вокзала в Краматорске. 

16-летний Владислав Буряк 48 дней провел в российской тюрьме для пленных и собственными глазами видел зверства российских военных.

  17-летнего сироту Богдана Ермохина вывезли из Украины, угрожали отправкой в психиатрическую больницу, принуждали идти в российскую армию, а потом без его согласия отдали на усыновление российской чиновнице.

Роман Олексив в 8 лет попал под обстрел, будучи с мамой в клинике в Виннице. Мама погибла, Рома получил 40% ожогов тела.

Веронику Власову, 13 лет, российские военные шантажом и угрозами склоняли дать неправдивые свидетельства против своего друга, пытали принудительными медицинскими экспертизами, травили в школе и в летнем лагере.

17-летнему Сергею Чередниченко сотрудник ФСБ на пункте пропуска разбил ноги металлическим болтом.

Валерию Сидорову, 15-летнюю сироту, российские военные вывезли обманом, пытались перевоспитать в российскую патриотку в одном из лагерей, а потом без ее согласия отдали под опеку.

Собственно, дневник Валерии становится основой повествования, посвященного рефлексии детей над тем, что происходило с ними, c их родными и c их страной. Режиссер выдерживает баланс: не превращает фильм в «аттракцион ужасов», но всё сказанное и показанное не оставляет равнодушным. Есть и просвет надежды: всем героям и героиням удалось вырваться из лап мучителей, реабилитироваться после ранений, заняться тем, что им нравится.

После киевской премьеры режиссер поговорил с корреспонденткой «Новой газеты Европа».

— Что вас подтолкнуло снять «Детей в огне»?

— Это своего рода эксперимент. Полудокумент, полуанимация. Он был создан так, потому что, по моим наблюдениям, в последнее время европейская и особенно американская аудитория становится менее впечатлительной. Например, в моем фильме «Крики из Сирии» очень много натуралистичных сцен, но не многие были способны смотреть на это, даже кинокритики. При том, что во время монтажа фильма мы пытались это контролировать и не вставлять слишком жестокие эпизоды. Но, вместе с тем, нужно, чтобы западная аудитория проснулась. Поэтому мы тщательно отбирали образы жестокости уже в «Свободе в огне», а в сегодняшнем фильме заменили те страшные вещи, которые видели дети, анимацией. 

— Вы говорите, что аудитория и даже критики не очень воспринимают жестокость на экране, но могу привести в качестве примера «20 дней в Мариуполе». Там достаточно страшных сцен, но, тем не менее, он настолько произвел впечатление на Американскую киноакадемию, что ему дали «Оскар».

— Я являюсь членом киноакадемии и сам голосовал за этот фильм Мстислава Чернова. И это единственный фильм, который потом прошел весь цикл дистрибуции. 

Еще в 2022 году, разговаривая с Мстиславом, я узнал, что была договоренность с Associated Press, которые помогли ему продвигать фильм. На самом деле кампания в «Оскаре» — это соревнование за видимость. То есть, когда тема вашего фильма на всех первых полосах, а с другой стороны вы заручились поддержкой компании, которая занимается промоушеном, тогда есть шансы. В 2022-м все вращалось вокруг темы войны в Украине, и это был действительно сильный фильм о ней, поэтому за него голосовали, и я, в частности, потому что эта тема близка моему сердцу. А когда мы снимали «Крики из Сирии», существовало еще три фильма о событиях той войны, но наш был самым графичным, и на самом деле многие люди говорили, что им сложно воспринимать его. 

— Если говорить о ваших режиссерских методах. Вот у вас есть много материала, в том числе и снятого разными операторами в поле. Как вы решаете, какой фрагмент оставить, а какой нет? 

— Что касается «Зимы в огне», мы снимали все в одном месте в Киеве, а «Свободу в огне» — уже по всей Украине, но это был большой промежуток между 2014-м и 2022 годом. Моим намерением было донести определенную идею до западной аудитории. И когда я принес первый вариант фильма Нетфликсу, мне начали задавать много вопросов. Почему люди вышли на Майдан? Почему после избиения молодежи на то же место вернулись миллионы людей? И это стало для меня хорошим уроком. Я понял, что был слишком лично вовлечен, что нужно дистанцироваться от событий и давать полное объяснение революции и войны, как будто для дураков, то есть для американской аудитории, которая не знает контекста. Поэтому в начале «Зимы в огне» мы даем две-три минуты исторического экскурса. 

В 2022 году мы подняли те материалы, чтобы показать, что происходило в течение восьми лет. Поскольку американская аудитория живет в своем пузыре, а сегодня еще больше. По таким критериям я и выбираю кадры. В фильме «Свобода в огне» был персонаж по имени Стас. Он «киборг» из Донецкого аэропорта и также один из первых, кто вошел в Бучу во время ее освобождения. И он был героем, который мог связать события прошлого и настоящего. Я не выбираю политические фигуры, стараюсь снимать обычных людей, журналистов, волонтеров, врачей, чтобы устанавливать связь между обычными людьми здесь и моей целевой аудиторией там. Это то, чему я научился на «Зиме в огне». Важно именно устанавливать контакт между обычными людьми на экране и в аудитории. Поэтому в «Свободе в огне» мы пытались соединить разных персонажей и разные истории воедино, и в этом помогла военная журналистка Наташа Нагорная, которая была связующим элементом между многими другими. 

— А как это работало для «Детей в огне»?

— Там восемь разных историй. А элемент, который связывает их, — военные дневники. Одна из общественных организаций собирала такие истории детей, и они потом стали элементом фильма. Так я обычно работаю. Во-первых, есть идея, далее нужно следовать определенной структуре и в этой структуре нужны персонажи, которые и отсылают к событиям прошлого, и отражают настоящее. Я провел беседы с более чем пятью десятками детей, которые были либо похищены Россией, либо получили ранения. И я пытался отбирать тех, кто способен показать ложь российской пропаганды, кто хотел вернуться и самостоятельно искал пути, как вернуться обратно в Украину. То есть нас не столько интересует история, например, детей-сирот из Мариуполя, которые были вывезены на оккупированные территории, но потом вернулись, а, например, история Богдана Ермохина, который конкретно свидетельствовал против Львовой-Беловой. Она заявляла, что ребенок хотел остаться в России, а он четко говорил, что это неправда, и дважды пытался бежать. Это отражает масштаб преступлений России. Или, например, история Яны. Она потеряла обе ноги во время удара по краматорскому железнодорожному вокзалу, и она все равно проявляет свою силу и способна говорить от имени детей, которые уже не имеют этого голоса. Именно так я ищу персонажей и истории. Конечно, количество отснятого материала значительно больше, но мы отбираем его таким образом, чтобы рассказывать целостную историю, плюс чему-то обучить аудиторию, призвать ее к действиям. Показ «Детей в огне» в парламенте Великобритании подтолкнул потом к принятию новых санкций против России. 

— По вашим наблюдениям, есть ли в мире внимание к тому, что происходит в различных сферах Украины, которые подвергаются существенным разрушениям из-за войны, в частности, культуры?

— Как я уже говорил, аудитория Соединенных Штатов живет в пузыре. Тогда как Европа очень поддерживает. Я сосредоточился на теме детей, потому что ставил себя на место родителей. И потому что впоследствии эти дети смогут рассказать о своей культуре в том числе. Сегодня мы видим, что важно снова переключить внимание с пропалестинских протестов на войну в Украине. И после этого уже говорить о большем интересе к культуре. Конечно, украино-американский фильм «Фарфоровая война», который получил номинацию на «Оскар», где красиво соединены темы войны и культуры, понравился людям. Но сейчас нужно показать, что дети гибнут не только в Палестине, но также и в Украине, переключить внимание. Дать голос следующему поколению, которое сможет достучаться до политиков, которые сделают реальные шаги.

— А вы можете привести ваше видение алгоритма такой информационной кампании? 

— Это хороший вопрос. В 2022 году я разговаривал с людьми в украинском правительстве и говорил им, что нужно активнее действовать в кино и вообще в медиапространстве. Тогда экс-министр обороны Алексей Резников заявлял, что Россия атаковала Украину в четырех плоскостях: с воздуха, на земле, в киберпространстве и в медиапространстве. Отчет Resilience Foundation, подготовленный для Министерства иностранных дел Великобритании, предполагает, что усталость от войны в Украине в Европе была искусственно создана. Поэтому, чтобы бороться с российским влиянием, нужно быть креативными. И я пытаюсь это делать, рассказывая и показывая истории детей. Нужно создавать хорошие, красивые фильмы. У вас уже есть эти возможности, есть замечательные персонажи. И я очень уважаю каждого ребенка, с которым я общался здесь, в Украине. И на это реагируют политики, поэтому здесь есть много героев, нужно просто донести их истории.

— Вы предпочитаете рассказывать именно о том, что происходит, то есть фактическое изложение событий, или все-таки стараетесь объяснить, почему эти события происходят? 

— Как я уже упоминал, я стараюсь делать фильмы для людей не самых осведомленных. Стараюсь объяснять и шаг за шагом вести их к пониманию того, кто стоит за событиями. Когда мы показываем это западной аудитории, они могут сами увидеть эти слова. Например, слова Путина, что у России нет границ. Или его реплика в 2023 году — это, кажется, цитата из Бисмарка, — что войну выигрывают не генералы, а учителя и священники. И это также объясняет, чем они занимаются. То есть мы в фильме не просто рассказываем истории детей, а и даем все эти кадры, доказательства того, как работает вся машина пропаганды.